Маленькие радости Элоизы. Маленький трактат о дурном поведении
Шрифт:
Элоиза возвращается к своим баранам:
— Дедуль, ну, скажи правду, неужели ты был влюблен в Камиллу?
Он вздыхает:
— Нет, детка, нет. Я был влюблен в одну малавийку, такую маленькую, что она почти умещалась на ладони. Такая нежная, веселая, милая… Просто мечта. Но я хотел детей-французов, понимаешь? И как только вернулся, женился на дочке своего полковника. Это и была Камилла. Познакомились, а через шесть недель и свадьбу сыграли — уж на полтора-то месяца у нее хватило ума сдерживать свой гнусный характер. Зато назавтра после свадьбы… я все понял. Но что я мог сделать, как ты считаешь? Было слишком поздно —
Тихий ангел пролетел. Дедуля быстро перелистывал альбом. А тот вдруг сам собой открылся на странице, где была девочка. Полина.
И тут Элоиза увидела себя самое! Не такая высокая, чуть худее, но та же копна волос, то же заостренное лицо, тот же взгляд. Даже пальцы точно такие же — одновременно и сильные, и тонкие. Очарованная, девочка открывала для себя тетку, о которой ей все уши прожужжали: «Хорошая девочка Полина, умница Полина, чудо из чудес Полина…» Вот Полина — еще смеющаяся — в белом платье с воланчиками, тут она пухленькая, а вот, на другом снимке, такая вдруг худая, как будто ее что-то пожирает изнутри, и руки совсем прозрачные. Полина, которая так много обещала…
Дедуля трубно высморкался в платок: «Что тут за пылища!»
Полина давным-давно умерла, но образ ее живет. Элоиза подумала: «Как имя на коре, моя утрата, растет, не заживая, в глубину…». [11] Вот, заставляют учить стихи в школе, а в один прекрасный день от двух строчек сердце разрывается!
Тем временем дождик кончился, небо очистилось. Дедушка с внучкой отправились назад, по солеросовым лугам, таким привычным в Камарге. Они шли, взявшись за руки, Дедуля молчал…
11
Строки из стихотворения Жерара де Нерваля «Бабушка». Пер. А. Гелескула.
Но вдруг он заметил, что Элоиза тоже примолкла: идет, уставившись в землю.
— Эй, детка, в чем дело?
— Знаешь, Дедуль, а ведь ты меня любишь только потому, что я похожа на нее.
Она говорила серьезно и печально. Тринадцать (неполных!) лет — еще слишком мало для подобных открытий: любить не так просто, и в людях, которые встречаются на твоем пути, ты стараешься разглядеть других, тех, кого ищет твоя душа…
Дедуля крепко прижал к себе девочку, потом подхватил на руки, подбросил в воздух:
— Дурочка, маленькая дурочка!
У него перехватило дыхание от того, какая реальность вдруг предстала перед его внутренним взором. Живя под одной крышей с Элоизой, он наблюдал один из вариантов будущего своей дочери, которое только смерти удалось опровергнуть. А в глубине души давно уже догадывался, да что там — знал… Полина походила на мать, разве что была не такой язвой. К двадцати годам, задолго до того, как чахотка доела жалкие остатки, — никакой груди, никаких бедер… И Полина точно так же, как мать, без конца подсчитывала монетки, вещички, грехи… И вздыхала, когда отец дарил ей новые чулки: «Папочка, те еще вполне хорошие, зачем было так тратиться…» Не надо далеко ходить, чтобы понять пристрастие восьмилетнего Ритона к копилкам и сберегательным кассам!.. О Господи, Господи, да что ж это за бардак-то такой! Он, ничей сын, вдруг
Нет, Элоиза, а не Полина, и есть его настоящая дочь. У этих девочек нет ничего общего! Элоиза похожа на него.
Ну, и на себя самое, разумеется. Все это он и сказал ей — а она улыбнулась, тихо, нежно. И сжала его руку.
— Очень хорошо, — сказала она, — мне куда больше нравится, если так. Но… — тут она снова замолчала и задумалась.
Когда я полюблю, когда я полюблю всерьез, по-настоящему, на кого будет похож тот, кого я полюблю? На меня? На Дедулю? На папу? Нет, только не на папу. На кого-нибудь, менее обманчивого… чтобы не разочароваться… Вот! На светловолосого незнакомца, который в ее снах и мечтах бороздит моря под парусом, бороздит облака под парусом, дружит с альбатросами…
Иногда Элоиза жалеет, что не родилась мальчиком: она поступила бы тогда в Морскую школу, и всю ее жизнь снесло бы на совсем другие рифы… А семья — она, кажется, уже по горло сыта этой семьей!
Сегодня вечером она ляжет пораньше, она нырнет в сон и пустится на поиски голубых камешков, которые вот уже целый год усеивают ее дорогу. Она ни на кого не держит зла. В конце концов, как знать, лучше у нее получится или хуже? Элоиза проглотила слезы — к чему они, слезы? Толку-то от них…
Они возвращаются. Дедуля идет в свою мастерскую — обдумывать озарение, каких он от себя уже и не ожидал; Элоиза склоняется над уроками — быстрей, быстрей, лишь бы не думать ни о чем, кроме этих треклятых поездов, которые ходят только по страницам учебника математики и отправляются из пункта А в пункт В с единственной целью — мешать ей жить.
А Дедуля места себе не находил. Надо было выбросить эти фотографии. Воспоминания отравляют вкус сегодняшней жизни, они весят тонны.
Если бы он, когда вернулся из Малайзии, не женился на Камилле, в сердце своем нося образ маленькой туземки, которую так любил, может быть, он был бы более… Стоп. А Камилла? Разве он когда-нибудь интересовался: вдруг она тоже в сердце своем… Нашел время задавать себе идиотские вопросы!
Назавтра он собрал кучу сухих листьев, добавил хворосту, разжег костерок, взял в руки альбомы…
— Нет, дедушка, нет.
Позади него стояла Элоиза и внимательно смотрела, что он делает. Потом она подняла голову, взглянула ему прямо в глаза и положила ладонь (крепкая уже рука у девчонки!) на руку Дедули. Как редко она называет его иначе, да почти никогда не называет!
— Не надо. У меня будут дети, может быть, они не успеют с тобой познакомиться, и я буду счастлива показать им, какой ты красивый был верхом на лошади. «И как я похожа на Полину. Но этого я ему не скажу», — подумала она. Прошлое, оно — как кайенский перец в гаспаччо, все дело в количестве.
Дедуля убрал альбомы обратно в сундучок. Элоиза же кинулась к своему ящику со старыми игрушками: надо найти… найти что-то, что слишком давит на душу, что уже устарело, надо бросить это в огонь. Не зря же гореть костерку. «У меня тоже есть прошлое, которое меня жжет… Вот! Кукла кузины Терезы, вот! Папа на нее тогда наступил: бедняжка, какая же она косорылая!» Элоизе пришлось ее сохранить, и из-за того, что подарок, но главное — потому что уродина. Стоило попытать счастья? Нет, кукла не похорошела со временем…