Маленькие слабости владык ситхов
Шрифт:
— Это в чем же я вас сильнее?
— Не в умении плести интриги и управлять государством. Вы — почти совершенный воин, защитник, победитель. А вот ориентиры кого защищать, кого побеждать, вы выбирали слишком прямолинейно. Вы идеально работали в команде. Но загнать ситха в команду — тот еще, скажу я вам, геморрой.
— Почему вы не говорили мне об этом раньше?
— Вы бы не услышали, дружочек. Уж больно гордый. Для ситха это хорошо, но это имеет серьезный недостаток: вы умеете слушать только равных себе. От тех, кто ниже, готовы выслушивать только доклады, от
— Пожалуй… Попытку поговорить по-человечески воспринял бы как жалость к себе и полез в бутылку.
— Ах, друг мой! Как я жалею сейчас о том, что проморгал ваших детей. Появись они рядом с вами гораздо раньше, вы обрели бы чувство уверенности и самодостаточности куда проще и надежней. Когда у тебя есть собственный мир, ответственность за который лежит только на твоих плечах, и считаться с которым приходится даже императору галактики, это, знаете ли, обязывает…
— Вы считаетесь с чем-то или кем-то вне собственного «я»? Что-то не замечалось за Палпатином такого.
— Да, я — властолюбивый эгоист. Что есть — то есть. Но не самоубийца же! Потому что вас сломали в детстве. Джедаи сами того не заметили, но это так. Вас — прирожденного защитника, заставили оставить без помощи самого дорогого вам человека — мать. Детская психика — штука гибкая. Вы довольно легко научились с этим жить, не замечая раны. Но всякий раз, когда над теми, кого вы считали родными, нависала опасность, у вас сносило крышу до полной неадекватности. Я сделал из этого правильный вывод, когда вы отомстили за мать. Я воспользовался ситуацией, когда вы пытались спасти жену. Мне надо совсем из ума выжить, чтобы дать вам повод увидеть во мне опасность вашим детям.
— Сволочь.
— Мне нечего на это возразить.
— Ну и хатт с ним. Дальше как жить будем?
— Не знаю, дружочек.
— Ладно, как-нибудь, значит.
Понявший, что разговор как-то иссяк лорд расслабленно прикрыл глаза. У Палпатина тут же возникло желание стукнуть новоявленного наставника чем тяжелым, чтоб при своем брате-ситхе не расслаблялся. Но это желание тут же испарилось. Бывший ученик едва ли пропустит удар, а разрушать зыбкое, почти иллюзорное доверие не захотелось.
— Вчера у меня начальник контрразведки эскадры в госпиталь залетел. Споткнулся вроде бы на ровном месте, и три перелома. С чего бы? — лениво приоткрыл правый глаз Вейдер.
— Это который руки на допросах распускает почем зря? Так карма.
— Передайте карме, что Юларен — мой человек. Пусть карма в его сторону и смотреть не думает. На таркиновских тренируется.
Палпатин равнодушно отвернулся. Карма — она и есть карма. С нее не спросишь. Так и говорить не о чем.
— С девицей этой — Джин у вас как?
— Великолепно. Насчет жениться я, конечно, погорячился. Но во всем остальном все просто восхитительно!
— Ну и слава Силе. Есть основа для консенсуса: я не трогаю ваших близких, вы не трогаете моих.
— Это вне обсуждения. Но мне нравится ход ваших мыслей.
Оби-Ван Кеноби неспешно потягивал весьма приличное пиво. Главное, что холодное.
Старый джедай блаженно потянулся и посмотрел сквозь мутное стекло пустеющей кружки на нового посетителя. Вошедший персоналу снова не понравился. Вместо строгого или безвкусно аляпистого, но непременно городского костюма — символа того, что его владелец чинный городской житель, а не разбойник из Дюнного моря, опять плотная накидка беспокойного и непредсказуемого обитателя пустыни. Но, в отличие от самого Кеноби, новый гость заведения плащ снял. Под ним к вящей радости персонала оказался флотский мундир без знаков различия. Только наметанному глазу метрдотеля одного взгляда хватило, чтоб по дорогой ткани и добротному пошиву одежды оценить непростой статус хозяина, надежней, чем по планке.
А вот инквизитор засуетился еще больше. Ибо от человека веяло уверенной и мощной Силой. Очевидно прятаться от чужих глаз он не привык. Мало того, приказывать ему куда привычней. Одного взгляда в сторону агента хватило, чтоб тот исчез, да так шустро, что Кеноби не заметил, куда. Ладно, талант исчезать, когда на сцене появляются гранды, возможно поможет парню дожить до заслуженной пенсии.
Тем временем военный с легким кокетством кинул взгляд на свое отражение в зеркале, одернул одежду, поправил сбившуюся на лоб волнистую прядь светлых волос и направился к столику Оби-Вана. В невозможно голубых глазах плескались злые ситхики.
— Здравствуйте, мастер.
— Здравствуй, Энакин. Хорошо выглядишь. То, что обычно показывают по головизору, смотрится брутальней. Но так лучше.
Скайуокер опустился напротив и принял у официанта свое пиво.
— В фильмах про пионеров-первопроходцев Диких Миров в этом месте вроде бы предлагают пойти выйти, — усмехнулся в бороду Кеноби.
— А на агрессивных джедайских переговорах — активируют меч. Но мы не в салуне и не в резиденции зарвавшегося провинциального королька. Так что предлагаю попить пивка и поговорить.
— О чем?
— О прошлом, пожалуй, не стоит. Падме я тебе не прощу, но я научился с этим жить. Да и мстить через восемнадцать лет… Нет, пожалуй. Другие последствия Мустафара я преодолел. Готов даже сказать спасибо за жесткий, но своевременный урок. А вот благодарить за сына не готов. Плохому ты его не научил, но не хотел или не успел, я не знаю и знать не хочу. Предпочту замять для ясности. Так что говорить будем о будущем.
— Ну, что ж, о будущем, так о будущем, — безмятежно пожал плечами джедай. — Вопрос можно?