Маленькие страшненькие рассказики. Сборник

Треффер Александра

Он увидел мёртвую кошку, которой со свойственными детям любопытством и жестокостью сделал операцию, когда ему было шесть лет. Напрасно загубленная жизнь, ведь Шилин так и не стал, кем мечтал – хирургом. Потом перед его взором возникло окровавленное тело девочки, которую он – нетрезвый подросток, севший за руль отцовского жигулёнка, сбил в пустынном переулке и оставил там, не оказав помощи. Струсив, он ничего никому не сказал и безумно радовался, когда правоохранительным органам не удалось его отыскать. А вот семья, рыдающая над трупом отца семейства, которого Аркадий, в начале карьеры работавший коллектором, хотел

напугать, но, не рассчитав сил, задушил его же галстуком.

Страшные видения беспрерывно сменяли друг друга, и мозг мужчины, раздавленного бременем давно забытых вин, кипел от ужаса. Какофония рвавшихся из рамы звуков оглушала, но внезапно шум стих, и в помещении зазвенела тишина.

Однако тьма за стеклом не исчезла. Она медленно прорастала вяло шевелящимися корнями, повсюду двигались едва различимые существа, прокладывающие себе путь во мраке, и периодически возникали странные светлые пятна. Мелькнуло одно, напоминающее человеческий череп, у горла с трудом дышавшего Шилина лязгнули зубы второго, чернота зашевелилась и высунувшиеся наружу белые кости рук увлекли изнемогшего от мук совести, забывшего о сопротивлении несчастного в недра кладбищенской земли.

Об Аркадии вспомнили через пару дней. Дверь оказалась запертой изнутри, следов взлома и насилия не было. Медики установили, что причиной смерти стал разрыв сердца под влиянием какого-то сильного возбудителя. Но в крови бизнесмена нашли только небольшую дозу алкоголя, которая едва ли могла привести к гибели цветущего, далеко не старого человека. И ни следа наркотиков или психотропных средств.

Ломали голову и полицейские, обнаружившие рядом с телом горсть песка и множество мелких косточек, похожие на фаланги пальцев. Две из них впились в горло мужчины, оставив на плоти кровавые царапины, и выглядело это так, точно несчастного душила мёртвая рука. Но, поскольку событие относилось к разряду необъяснимых, требовало дополнительного расследования, а «висяков» у законников было предостаточно, следователь поспешил согласиться с заключением врачей и закрыл дело.

Наследников у Шилина не оказалось, имущество его отошло государству, а зеркало отправили в местный музей. И ряды посетителей последнего стали редеть; те либо умирали, либо сходили с ума.

А через год злонравную вещь приобрёл пожилой богатый иностранец, после заключения договора, не глядя, набросивший на неё плотную ткань. Когда же представитель СМИ города поинтересовался, что заезжий господин намерен делать с покупкой, тот, мрачно усмехнувшись, ответствовал, что «оку мёртвых» не место среди живых, ибо праведников, для которых оно не представляет опасности, осталось слишком мало, и пообещал, что никто и никогда его больше не увидит. Ничего не понявший журналист написал обширную статью о заграничной организации вандалов, занимающихся скупкой и уничтожением ценных произведений искусства, закончив призывом не продавать неизвестным достояние страны.

Минуло десять лет. Однажды возле солидного дома в штате Канзас остановилась машина, владелец которой, с трудом вытащив из багажника большой свёрток, понёс его внутрь, бормоча:

– Надо было нанять людей, тяжесть неимоверная.

Опустив груз на пол полупустой комнаты, неизвестный, сняв несколько слоёв

упаковочного материала, прислонил к стене средних размеров зеркало в потемневшей серебряной оправе. Полюбовавшись приобретением, он сгрёб мусор и, весело насвистывая, вышел, замкнув за собою дверь.

Никогда не теряй головы

– Чёрт!

Этот выкрик, сопровождаемый болезненным стоном, вырвался из горла мужчины лет тридцати, споткнувшегося средь царившего в округе плотного мрака.

– Чёртов булыжник, – прошипел он, пытаясь мыском ботинка поддеть агрессора.

Но тот не поддался, и, вновь ушибив повреждённую часть тела, человек взвыл и запрыгал на одной ноге. В ярости он вырвал из земли продолговатый гладкий голыш и запустил им в стену ближайшей деревянной двухэтажки.

Но промахнулся. Зазвенело стекло, и преступник со спутницей – миловидной девушкой лет двадцати пяти замерли, ожидая грозного окрика пострадавших хозяев. Однако тишину не нарушили ничьи голоса, и только припозднившиеся кузнечики стрекотали в высокой неухоженной траве.

– Что ты творишь, Илья? – возмутилась подруга. – Это всё твоя эмоциональность. Сколько раз говорила: никогда не теряй головы и…

Прервав речь, она всмотрелась в безучастно молчавшие тёмные окна.

– Ты хотя бы знаешь, где мы? – послышалось негромкое.

– Откуда, Рита? Ну, окраина какая-то, – отозвался собеседник, падая на траву и стаскивая обувь.

– Только бы не перелом, – пробормотал он, разглядывая при свете телефонного дисплея распухший палец. – У меня скоро командировка…

Не слушая его жалоб, девушка продолжила:

– В нашем городе нет такого района. Даже на периферии горят фонари и ездят машины, а тут…

Она замолчала, тревожно оглядываясь. Стрёкот насекомых и рулады ночных певцов – соловьёв стихли, и вокруг замелькали странные тени. Рита вздрогнула.

– …а тут, – договорила она, заставляя Илью подняться, – еле брезжит, дома нежилые, да и дорога вся заросла.

Неподалёку от пары зашуршали кусты, и раздался звук, одновременно напоминающий шёпот и рычание. Кто-то раздвинул ветки, и в слабом свете экрана девушка увидела нечто, заставившее её с воплями кинуться прочь, увлекая за собой разутого партнёра.

Но далеко убежать им не удалось. Тело Ильи внезапно отяжелело, и через несколько секунд Рита осознала, что тот упал, и она тащит его волоком сквозь колючую растительность.

Дрожащими руками достав смартфон, беглянка склонилась над другом.

– Илюша, с тобой всё в поряд…

Не договорив, она завизжала, глядя на окровавленный огрызок шеи мужчины. И, погружаясь в чёрную пучину обморока, прохрипела:

– Милый, я же просила тебя никогда не терять головы…

Котёнок

Серый котёнок умирал.

Его потускневшие глаза бессмысленно смотрели на хозяйку – полную, можно даже сказать – толстую, женщину, картинно заламывающую унизанные кольцами рыхлые руки и старающуюся выдавить из-под наращённых ресниц несколько непослушных слезинок.