Маленькие труженики пустыни
Шрифт:
Из жилища выползает муравей с зерном и удирает от тех, кто нападает и трясется в возбуждении. Он, оказывается, из другого гнезда. Это вор, и пришел он сюда за чужим добром. Его долгий путь нелегок и лежит через заросли трав. По пути его все время бьют, пытаются отнять ношу. И сколько ударов приходится на его черную броню, пока он не доберется до родного обиталища. Но удивительнее всего, что вокруг, на траве, масса точно таких зерен, подобных утащенному у соседей! Я прослеживаю путь грабителей, и тогда выясняется, что на злосчастный муравейник напали не один, а сразу три соседа. Да и сами
Здесь прошли обильные весенние дожди, земля покрылась густыми травами. Урожай на них хороший. И сейчас собрано уже немало зерен. К чему же это бессмысленное воровство? Уж не потому ли, что два прошедших года были засушливыми, голодными и муравьи, доведенные до отчаяния, ранее объявили войну друг другу и принялись за самоуничтожение. Сейчас же, продолжая начатую междоусобицу, часть рабочих, вместо того чтобы вместе со всеми собирать урожай, мешает им трудиться, начинает распри, с большим трудом и опасностями ворует заготовленные соседями запасы.
Сколько же надо времени, чтобы угасли инстинкты вражды и вновь наступило миролюбие? Ведь было оно когда-то. Иначе не выросли бы в близком соседстве друг с другом такие большие муравейники. Жестокие нравы управляют муравьиной жизнью!
К гнезду жнецов тянется торная тропа и по ней едва ли не сомкнутым строем шагают муравьи с семенами. Сегодня дует весенний ветер, прохладно, насекомых нет, и я рад случаю посидеть возле трудолюбивых жнецов.
У гнезда валяется несколько умерших стариков-жнецов и убитых муравьев-чужаков, забредших сюда из другого гнезда. Один чужак только что схвачен. На него сзади прыгнул большеголовый солдат, ухватил за талию и с ритмическими покачиваниями силится перепилить ее острыми зубчиками челюстей. Несчастный пришелец не в силах защитить свою жизнь и терпеливо ожидает печальной участи.
Из гнезда выскакивает муравей-рабочий. Он несет в челюстях большеголового солдата и кладет ношу на землю. Большеголовый несколько секунд неподвижен, потом чистит усы и бодро движется в том направлении, в котором его несли. Вскоре он скрывается среди зарослей колючей травы. Проходит несколько минут, вновь появляется носильщик с солдатом и повторяется то же. Только направление другое. Надо последить за большеголовым солдатом. Не зря же его вынесли. Тут что-то есть. И я, не упуская из вида солдата, освобожденного из челюстей рабочего, пытаюсь узнать, чем он намерен заняться.
Солдат оказался энергичным и бывалым, без лапки на правой ноге, наверное, потерянной в сражениях с противником. Он быстро помчался строго в направлении, в котором его несли от гнезда, и двадцать метров преодолел менее чем за полчаса. А потом? Потом он долго крутился, заползал в норки, заглядывал под камешки, будто кого-то настойчиво разыскивал. Но кого? Семена — добыча жнецов — на растениях. Один раз он столкнулся со сцепившимися жнецами. Пощупал усиками и помчался дальше: у него другое задание.
Набираюсь терпения и слежу
Сейчас весной пришло время молодым самкам жнецов делать новые гнезда. Строящиеся муравейники могут стать опасными конкурентами, особенно, когда в пустыне скудный урожай семян. Уж не потому ли ходил солдат на разведку, чтобы вовремя изгнать непрошеных поселенцев. Но это только одни предположения…
Что делать: сидеть ли в избушке и, глядя в окошко на серое небо, заниматься мелкими делами, или решиться на прогулку? А ветер завывает в трубе, бренчит оконным стеклом, шумит в тугае и раскачивает голые ветви. На тихой речке иногда раздается громкий всплеск: в воду падают остатки ледяных заберегов. Но далеко у горизонта светлеет небо, потом появляется голубое окошко. Сквозь него прорывается солнце и от его лучей золотятся далекие пустынные горы Чулак, а вместе с ними загорается и надежда на хорошую погоду.
Вскоре облака стали тоньше, проглянуло солнце и сразу все преобразилось. Закричали в колючих зарослях чингиля фазаны, расшумелись синицы-лазоревки, уселись стайкой на вершине лоха и хором запели веселую песенку. Пробудились и жаворонки.
Потеплело. Очнулись ветвистоусые комарики, ручейники, крошечные жуки-стафилиниды, тростниковые мухи-пестрокрылки. По земле не спеша ползают стального цвета мокрицы. Сейчас они расселяются. А муравьи-жнецы уже потянулись за семенами растений, выпалывают какую-то сорную траву на своих холмиках, крутятся возле своих жилищ на сухих стеблях, будто что-то разыскивают. Что бы им делать на голых растениях?
Темное, с ярко-оранжевой грудкой насекомое низко летит над землей, садится на сухую веточку полыни, поводит в стороны длинными усиками и вновь взлетает. Это пилильщик.
В памяти всплывает такой же весенний мартовский день и воскресная загородная поездка. Тогда вначале ясная погода испортилась, но муравьи-жнецы не испугались прохлады, не прервали своих дел и мне только и осталось, что глядеть на них. И не зря. Из темного входа вместе с трудолюбивыми сборщиками урожая выползло наверх странное бескрылое насекомое, черное, с длинными усиками и оранжевой вздутой бугорком грудкой. Оно показалось необыкновенным и я не мог даже сказать, к какому относится отряду. Неторопливо помахав усиками, незнакомец скрылся в норке.
Как я корил себя за то, что, разглядывая, упустил находку. Но вот из темного хода, среди муравьев, одетых в блестящие черные латы, вновь показались длинные усики и за ними оранжевая грудка… Секунда — и оно у меня в руках.
У муравьев в жилищах живет множество разнообразных пауков и насекомых. Они издавна приспособились к муравьиным законам и связали свою жизнь с ними. Многие очень сильно изменились и стали совсем не похожи на своих родственников. Вот и это насекомое — пилильщик какосиндиа диморфа навсегда потерял крылья, нашел себе стол и кров в жилище тружеников пустыни, сборщиков урожая.