Маленькие женщины
Шрифт:
– Делай, как я тебе говорю. Стисни руки вот так, перед грудью, и нетвердой походкой иди в дальний угол, причитая: «Родриго, спаси меня! Спаси!» – И Джо тут же продемонстрировала, что нужно делать, испустив мелодраматический вопль, от которого у присутствующих по коже пробежали мурашки.
Эми последовала ее примеру, но руки перед собой выставила совершенно неестественно; походка у нее получилась неровной, как у марионетки, да и «о-ох!» она выкрикнула так, словно укололась булавкой, а не терзалась душевной болью и страданиями. Джо испустила стон отчаяния, Мег громко расхохоталась. У Бет подгорел гренок, пока она с интересом наблюдала за происходящим.
– Все
Далее события развивались вполне благополучно. Дон Педро бросил вызов целому миру, прочитав речь, изложенную на двух страницах, и ни разу не сбившись. Хейгар, ведьма, пробормотала жуткое заклинание над котлом, в котором варились жабы, и оно возымело страшное действие. Родриго мужественно разорвал сковывавшие его кандалы, а Гуго умер от угрызений совести и мышьяка, заходясь диким хохотом: «Ха! Ха!»
– Что ж, намного лучше, чем раньше, – заявила Мег, когда умерший злодей сел и принялся потирать ушибленные локти.
– Просто диву даюсь, Джо, как тебе удается писать и ставить такие замечательные вещи. Ты у нас прямо Шекспир! – воскликнула Бет, которая твердо верила в то, что ее сестры наделены прямо-таки необыкновенными талантами.
– Не совсем, – скромно отозвалась Джо. – Я действительно считаю, что «Проклятие ведьмы», трагедия-опера, неплоха, но мне бы хотелось попробовать себя в «Макбете», если бы только мы сумели придумать потайной ход для Банко. Я всегда мечтала сыграть убийцу. «Что в воздухе я вижу пред собою? Кинжал, измышленный воображеньем?» [3] – тут же пробормотала она, выразительно закатывая глаза и хватая руками воздух, как делали знаменитые трагики, выступление которых она видела.
3
Перевод Ю. Корнеева.
– Нет, это вилка для поджаривания гренок, на которую вместо хлеба нанизана туфля мамы. Театральные подмостки Бет! – вскричала Мег, и репетиция завершилась дружным взрывом хохота.
– Приятно видеть вас в столь веселом расположении духа, – прозвучал с порога радостный голос, и актеры вместе со зрителями обернулись, дабы приветствовать высокую даму, на лице которой были написаны материнская забота и любовь.
Хоть ее наряд и не отличался особой элегантностью, вид у этой женщины был весьма благородный, и девочки сочли, что серая накидка и старомодная шляпка украшают лучшую маму на свете.
– Ну, дорогие мои, как прошел сегодняшний день? У меня было очень много дел, надо было приготовить на завтра посылки, и потому прийти домой на обед я не успела. К нам никто не заходил, Бет? Как твое самочувствие, Мег? Джо, судя по твоему виду, ты устала до смерти. Иди и поцелуй меня, малышка.
Перемежая свои действия расспросами, миссис Марч сняла промокшую одежду, надела теплые домашние туфли и, опустившись в удобное глубокое кресло, привлекла к себе на колени Эми, готовясь сполна насладиться самыми счастливыми минутами переполненного заботами дня. Девочки засуетились вокруг, пытаясь создать уютную, теплую атмосферу, причем каждая по-своему. Мег принялась накрывать стол для чаепития, Джо принесла дрова и расставила стулья, со звоном роняя и переворачивая все, к чему прикасалась. Бет спокойно и деловито сновала между гостиной
Когда же все они расселись вокруг стола, миссис Марч, сияя от радости, сообщила:
– А у меня есть для вас подарок.
Быстрые светлые улыбки подобно лучикам солнца осветили лица сидящих за столом. Бет захлопала в ладоши, позабыв о том, что держит в руках печенье, а Джо с криком отбросила в сторону салфетку:
– Письмо! Письмо! Три раза «ура!» нашему папе!
– Да, я получила замечательное длинное письмо. Папа здоров и надеется, что переживет зиму куда лучше, нежели мы опасались. Он поздравляет нас с Рождеством, а вам, девочки, передает особенное послание, – сказала миссис Марч и похлопала себя по карману с таким видом, словно там у нее лежало настоящее сокровище.
– Поскорее доедай! Не засни над тарелкой, Эми! – воскликнула Джо, чуть не поперхнувшись чаем и уронив гренку маслом вниз прямо на ковер: девушке не терпелось поскорее добраться до главного угощения.
Бет перестала есть и тихонько забилась в укромный уголок в предвкушении чуда, терпеливо ожидая, пока остальные закончат ужинать.
– Думаю, папа поступил просто замечательно, отправившись на войну капелланом, пусть он и не подлежал призыву из-за возраста и слабого здоровья, – с теплом в голосе сказала Мег.
– Разве не говорила я вам, что хочу отправиться на фронт барабанщиком или маркитант… как он там называется? Да хоть сестрой милосердия, лишь бы быть рядом с папой и помогать ему! – с надрывом вскричала Джо.
– Наверняка не очень-то приятно спать в палатке, есть невкусную еду и пить из оловянной кружки, – вздохнула Эми.
– А когда он вернется домой, мамочка? – с дрожью в голосе осведомилась Бет.
– Еще не скоро, родная, разве что если заболеет. Папа останется на фронте и будет честно исполнять свои обязанности так долго, как только сможет, и мы не станем просить его, чтобы он вернулся раньше, чем это будет возможно. А теперь идите сюда и послушайте, что он пишет.
Они все придвинулись к огню. Мать сидела в большом кресле, Бет примостилась у ее ног, Мег и Эми устроились на подлокотниках, а Джо встала позади кресла, где никто не смог бы разглядеть обуревавших ее чувств, если письмо окажется слишком трогательным. В эти нелегкие времена редкое послание с фронта не брало за душу, особенно если его отправлял отец. Что же до этого письма, то в нем почти ничего не говорилось о тяготах, которые пришлось перенести мистеру Марчу, об опасностях, с которыми он столкнулся, или о тоске по дому, с которой он боролся. Нет, его послание было бодрым и жизнерадостным, полным надежды, описаний веселых сценок из лагерной жизни и военных новостей, и лишь в самом конце отправитель позволил себе выразить отцовскую любовь и желание поскорее увидеть своих маленьких девочек, оставшихся дома.
– «…передай дочерям, что я очень их люблю, и поцелуй за меня. Скажи, что я думаю о них каждый день и молюсь каждую ночь; их привязанность служит мне единственной отрадой и утешением. Пройдет еще целый год, прежде чем мы увидимся, и это – очень долго, но напомни девочкам, что трудиться нужно и во время ожидания, дабы не пропали напрасно даже эти нелегкие дни. Я знаю, наши дочери помнят все, что я им говорил. Они будут дарить тебе свою любовь, честно исполнят свой долг, храбро сразятся со своими злейшими врагами и покроют себя такой славой, что, вернувшись, я буду еще сильнее гордиться своими маленькими женщинами и любить их».