Маленькие женщины

Олкотт Луиза

– Боюсь, что мистер Теодор Лоуренс будет смеяться сначала над нашей газетой, а потом и над нами, – заметил Пиквик, дергая себя за локон, упавший на лоб, как поступал всегда, когда его одолевали сомнения.

На ноги вновь поднялся пылающий негодованием Снодграсс.

– Сэр, даю вам слово джентльмена, что Лори не сделает ничего подобного. Он любит писать и внесет новую струю в наши сочинения, а также не позволит нам удариться в сентиментальность. Неужели вы этого не понимаете? Мы можем сделать для него так мало, а он делает для нас так много, и потому самое меньшее, на мой взгляд, чем мы можем ему отплатить, – это предложить членство в нашем клубе и принять его с распростертыми объятиями, если он согласится.

Этот

прозрачный намек на ожидаемые выгоды заставил Тапмена вскочить на ноги, причем выглядел он весьма решительно.

– Да, мы должны принять Лори, пусть даже нам страшно. Я голосую за то, чтобы он приходил к нам, если захочет, и его дед тоже.

Столь пылкая речь тихони Бет взбудоражила членов клуба, и Джо оставила свое место, чтобы горячо пожать ей руку.

– А теперь давайте проголосуем снова. Все помнят, что это – наш Лори, и потому говорят «да»! – с энтузиазмом вскричал Снодграсс.

– Да! Да! Да! – слились в унисон три голоса.

– Отлично! Да благословит вас Господь! А теперь, поскольку мы и впрямь должны «взять время за рога», как образно подметил наш дорогой Уинкль в свойственном ему стиле, позвольте мне представить вам нового члена. – И, к вящему негодованию остальных членов клуба, Джо распахнула дверку чулана. Взорам присутствующих предстал Лори, сидящий на мешке для обрезков. Юноша раскраснелся и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в полный голос.

– Ах ты, плутовка! Предательница! Джо, как ты могла? – наперебой закричали три девочки, когда Снодграсс с триумфом вывел своего приятеля вперед и, предложив ему стул и налобную повязку, в мгновение ока сделал того полноправным членом клуба.

– Хладнокровие этих двух мошенников поражает, – начал мистер Пиквик, стараясь придать своему лицу грозное, хмурое выражение. Но, как он ни старался, на его губах заиграла дружеская улыбка.

Однако и новый член клуба не ударил в грязь лицом и, поприветствовав присутствующих общим поклоном, произнес:

– Мистер президент, дамы – прошу прощения, джентльмены, – позвольте представиться – Сэм Уэллер, смиренный и покорный слуга вашего клуба.

– Отлично! Отлично! – воскликнула Джо, застучав рукояткой металлической грелки с углями, на которую она облокотилась.

– Мой верный друг и благородный покровитель, – продолжал Лори, взмахнув рукой, – который столь лестно представил меня, не повинен в этой недостойной хитрости. Это я все придумал, а она лишь уступила мне, и то после определенного нажима.

– Перестань взваливать всю вину на себя. Ты же помнишь, что это я предложила тебе забраться в чулан, – прервал его Снодграсс, явно наслаждаясь происходящим.

– Не обращайте на нее внимания. Это я – злодей, который все придумал, сэр, – сказал новый член клуба, в свойственной Уэллеру манере кивнув мистеру Пиквику. – Но клянусь честью: такого больше не повторится. С этого момента я посвящаю себя интересам сего бессмертного клуба.

– Ага! Слышите? – вскричала Джо, гремя крышкой металлической грелки, словно цимбалами.

– Продолжайте, продолжайте же! – подхватили Уинкль и Тапмен, а президент ответил милостивым поклоном.

– Я всего лишь хотел сказать, что в знак благодарности за оказанную мне милость и ради поддержания дружественных отношений между сопредельными государствами я устроил в живой изгороди почтовое отделение – отличное, просторное, с висячим замком на двери и прочими приспособлениями, – как для корреспонденции, так и для других нужд, если можно так выразиться. Это старый скворечник, в котором я заделал вход и снял крышу, и теперь в нем поместятся всякие разные вещи. Дабы поберечь ваше драгоценное время, через него можно будет обмениваться письмами, рукописями, книгами и иными свертками, а поскольку у каждой нации будет свой ключ, мне представляется, что

это будет очень удобно. Позвольте вручить вам клубный ключ и выразить благодарность за оказанную мне честь, а затем занять свое место.

Когда Сэм Уэллер положил на стол маленький ключик и отступил в сторону, вновь раздались бурные аплодисменты. Металлическая грелка загрохотала крышкой и взлетела в воздух, и вообще прошло некоторое время, прежде чем удалось восстановить порядок. За сим последовала долгая дискуссия, в ходе которой присутствующие постарались блеснуть ораторским мастерством. Словом, заседание вышло необычайно оживленным и закончилось довольно поздно. В честь нового члена прозвучали три пронзительных вопля. Никто более не сожалел о том, что Сэм Уэллер был принят в клуб, ведь о более преданном, воспитанном и благожелательном члене не могла мечтать ни одна организация.

Лори и в самом деле придал их заседаниям «живости», «добавил стиля» газете (его выступления вызывали у слушателей приступы хохота), а его сочинения оказались поистине превосходными – патриотические, классические, комические или драматические, они были какими угодно, только не сентиментальными. Джо полагала, что господа Бэкон, Мильтон и Шекспир не смогли бы написать лучше, и даже переработала собственные творения, что, по ее мнению, пошло им только на пользу.

Почтовое отделение оказалось замечательным маленьким изобретением и процветало, поскольку через него проходило почти столько же необычных материалов, как и через настоящий почтамт: трагедии и шейные платки, стихи и засахаренные фрукты, ноты и имбирные пряники, ластики, приглашения, выговоры и щенки. Пожилому джентльмену эта затея пришлась по душе, и он развлекался, отправляя связки старых журналов, загадочные послания и смешные телеграммы, а его садовник, на которого чары Ханны произвели неизгладимое впечатление, даже отважился при содействии Джо отправить даме своего сердца любовное послание. Как же они смеялись, когда тайна выплыла наружу, даже не представляя, какому количеству писем предстоит в будущем пройти через их маленькое почтовое отделение.

Глава одиннадцатая

– Первое июня! Завтра Кинги уезжают на побережье, так что я буду свободна. Трехмесячные каникулы – какое счастье! – с порога воскликнула Мег, вернувшись домой теплым летним днем и застав Джо лежащей на диване.

Джо выглядела необычно усталой и опустошенной. Бет снимала с нее запыленные башмаки, а Эми готовила на всех освежающее средство – лимонад.

– Тетушка Марч отчалила уже сегодня, но у меня нет сил этому обрадоваться! – простонала Джо. – Я до ужаса боялась, что она попросит меня поехать с ней. И тогда мне пришлось бы согласиться, а ведь в Пламфилде весело, как на кладбище, посему я бы предпочла отказаться от столь сомнительного удовольствия. Знали бы вы, каких трудов нам стоило отправить туда старую леди. Всякий раз, когда она обращалась ко мне, меня охватывал страх, ведь я так торопилась от нее избавиться, что была с ней необычайно мила и старалась во всем помочь, и потому боялась, что в конце концов она решит, будто не сможет без меня обойтись. Я дрожала, как в ознобе, до тех пор, пока тетушка не уселась в экипаж. Напоследок я чуть не спятила от страха. Она высунулась в окошко, когда экипаж уже тронулся, и крикнула:

– Джозефина, ты не…

Честно говоря, я не расслышала, что она хотела мне сказать, потому что повернулась и со всех ног бросилась прочь. Забежав за угол, я остановилась, чтобы перевести дух, и только тогда почувствовала себя в безопасности.

– Бедная старушка Джо! Когда ты вернулась домой, на тебе лица не было, – подхватила Бет, ласково обнимая ноги сестры.

– Тетушка Марч – сущий фенхель-самфир, правда? – заметила Эми, с критическим видом пробуя напиток собственного приготовления.