Маленький человек из Опера де Пари
Шрифт:
— Так я, собственно, нигде не могу застать Ламбера, — перебил Жозеф. — Ничего не можете подсказать?
— Ну, кроме того, что он постоянно бывает на Больших бульварах, в «Островах удачи» или у себя дома в Пасси…
— В Пасси пусто. Что любопытно, соседка Ламбера рассказала мне, что видела порезы на его шее. Это мне сразу напомнило о новой бритве, устройство которой описал мне ваш племянник. Называется… э-э… какая-то американская модель.
— «Кинг Кэмп Джиллетт»? Вот ведь дубина стоеросовая, все выболтал раньше времени! — разволновался Анисэ Бруссар. — «Джиллетт» еще не вышел на французский рынок, у меня эксклюзивное право на продажу. Надеюсь,
— Заняться сбытом средств гигиены? Мне, книготорговцу? Да вы шутите! Кстати, Ламбер Паже заказал у меня очень ценное издание и даже заплатил аванс, поэтому…
— Так вот, я, единственный владелец права на распространение этой бритвы и единственный человек во Франции, проверивший ее на практике, гарантирую вам, что сие изобретение ждет блестящее будущее!
Жозеф вздохнул. Либо Бруссар ловко ломает комедию, либо он не имеет отношения к порезам Ламбера Паже. А значит, в деле может быть замешан его племянник…
— Знаете, я не слишком разбираюсь во всех этих механических штуках, — пожал плечами Жозеф, направляясь к выходу из скобяной лавки, — но ваш «Джиллетт» показался мне удобным изобретением. Станок ухватистый, бритвы менять можно. Их продают упаковками по десять штук вроде бы?
— Этот дурень Антельм совершенно не умеет держать язык за зубами! — снова возмутился Анисэ Бруссар. — Да, упаковками по десять штук. Погодите-ка, я кое-что вспомнил. У Ламбера же есть любовница, какая-то актрисулька или танцовщица, имя вот забыл… Ах да, она обычно представляется Королевой Маб. Предсказывает будущее по кофейной гуще и выступает с двумя мартышками в «Фоли-Бержер». Можете у нее про Ламбера спросить.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пятница, 16 апреля
— В «Фоли-Бержер»? Сегодня вечером? Вы в своем уме? — прошептал Виктор Жозефу в подсобке, откуда они наблюдали за единственным клиентом, увлеченным поиском романтической литературы.
— Шишка у вас на затылке уже сдулась, вы в полном порядке, разве нет? А железо, как известно, надо ковать, пока горячо. Наши жены, между прочим, не дремлют и воспользуются любым предлогом, чтобы посадить нас под домашний арест и лишить возможности расследования. Я уж не говорю про свою матушку и Кэндзи.
Виктор задумчиво потер подбородок — его не прельщала перспектива вернуться домой поздно и застать Таша на грани нервного срыва. Раз уж их эскапада в Катакомбы раскрыта, совершенно очевидно, что теперь лишь предельная осторожность и беспримерная хитрость позволят им продолжать расследование.
— Хорошо, как только этот клиент определится наконец с выбором между Готье, Виньи и Ламартином, мы протелефонируем женам и… Что? Что с вами, Жозеф?
Молодой человек, устремив взгляд поверх плеча Виктора, отчаянно закашлялся. И в этот момент на входной двери зазвенел колокольчик. Охваченный недобрым предчувствием, Виктор обернулся. Дама, тощая, как Росинант, в чопорном туалете канареечного цвета, таращилась на него в лорнет. Сразу появилось неприятное ощущение, будто в него, как в коллекционную бабочку, втыкается булавка. А Бланш де Камбрези продолжала его неприветливо рассматривать, на ее овечьей мордочке не было и следа симпатии. Явилась она на сей раз не одна — рядом стояла миниатюрная старушка с темной кожей и белоснежными курчавыми волосами. Одета она была в черное, на голове красовалась круглая плоская шляпка. В торговом зале медленно сгущалась грозовая атмосфера —
— Месье Легри, я привела к вам знаменитость, увлеченную коллекционированием инкунабул. Насколько мне известно, у вас богатое собрание книг по оккультным наукам, и посему я предложила моей гостье, госпоже Эванджелине Бёрд, посетить вашу пещеру сокровищ.
Виктор уже обрел связь с суровой реальностью и сразу включился в деловой разговор.
— Для меня это большая честь, однако боюсь вас разочаровать Жозеф! Принесите стулья для наших дам.
Он отошел с мадам де Камбрези к книжным полкам, а Жозеф поволок стулья в торговый зал, и лицо у него при этом было такое, будто его ждет встреча с двумя тарантулами.
— Не стоит выставлять напоказ вашу неприязнь к мадам де Камбрези, юноша, — шепнула ему госпожа Эванджелина Бёрд, усаживаясь и снимая перчатки. — Лучшее средство против злых языков — безмятежная мина и молчание.
Жозеф удивленно воззрился на старую темнокожую женщину, на ее иссохшие руки. Она в свою очередь весело взглянула на него:
— Я родилась в тысяча семьсот девяносто третьем году, вы ведь это хотели узнать? Скоро мне предстоит ступить по ту сторону зеркала иллюзий, но прежде чем путешествие в зазеркалье состоится, я успею сказать, что вам уготовано в будущем. Ваша буйная фантазия принесет плоды, у вас впереди долгие годы, насыщенные событиями, пользуйтесь этой передышкой — она продлится семнадцать лет.
— А потом?
— Потом грядут страшные потрясения, но вас и ваших близких они не коснутся. — Эванджелина Берд поднялась с живостью молоденькой девушки. — Покажите мне сокровища, те, что я мельком заметила в комнатке у входа.
Эта комната была набита книгами, посвященными странам, которые Кэндзи Мори посетил десятилетия назад, и разными диковинками. Застекленный шкаф хранил невиданные редкости: первое издание «Свадебных и погребальных церемоний Японии» 1819 года соседствовало там с сочинением об ужасающих условиях, в каких негритянских рабов перевозили в корабельных трюмах в Америку. Госпожа Эванджелина Бёрд вполголоса прочитала название:
— «Крик африканской души в знак протеста угнетению ее европейцами». Я слышала об этой книге — самом знаменитом обличительном трактате Томаса Кларксона против рабства, но никогда не видела ее.
Рядом в переплете, обтянутом светлой крапчатой замшей, лежало издание «The Kingdom and People of Siam», [96] а подле него — анонимная реляция о научных изысканиях в Порто-Рико, открытая на цветной гравюре с изображением стада диких свиней.
— Это знак, — едва слышно произнесла госпожа Эванджелина.
96
«Царство и народ Сиама» (англ.). (Примеч. пер.)
— Знак? Какой знак? — удивился Жозеф.
Она не ответила, отошла от шкафа и задержалась перед выложенными в ряд стальными гребнями, расческами, металлическими заколками с острыми стержнями и прочими чудесами ремесленного искусства.
— С каким мастерством это сделано! Решительно, браслеты с сердоликом, колчаны и сарбаканы занимают меня куда больше, чем книги о магии.
Едва оставшись наедине с Виктором, Бланш де Камбрези дала волю своей страсти к сплетням.