Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой)
Шрифт:
– Тише, мой господин. Остерегайтесь говорить так громко. Вы не у себя в замке.
– А Карломан трус, - запальчиво продолжал Ричард, не обращая внимания на слова Осмонда, - он даже снега боится, не умеет кататься на коньках! И еще он даже к большой собаке страшится подойти! Помнишь, Осмонд, того красивого волкодава?
– Карломан еще маленький!
– возразил Осмонд.
– Он на полтора года моложе Вас.
– А я и полтора года назад не был таким трусом! Ты ведь помнишь меня маленьким, Осмонд?
– Перестаньте злословить и хвастаться, лорд Ричард. Лучше возьмите свои четки и молитесь
Ричард начал читать молитвы, перебирая янтарные четки. Преклонил колени для молитвы и Осмонд. Затем Ричард улегся на роскошную кровать орехового дерева, с занавесями и витыми столбами. Осмонд воткнул у двери свой кинжал, чтобы ее труднее было открыть. Затем он проверил, нет ли за гобеленами потайного хода. После этого собрал в охапку камышовые коврики и улегся на них поперек двери. Маленький герцог вскоре уснул, а его молодой вассал еще долго лежал без сна, размышляя об опасностях, которые, возможно, окружали мальчика.
Глава VII. Гордый сокол спасен!
Но первые дни в королевском замке прошли спокойно. Казалось, Людовик в самом деле намеревался исполнить обещание, данное Харкуту, и воспитывать мальчика наравне со своими собственными сыновьями, оказывая ему должное почтение.
За Ричардом хорошо присматривали, у него было свое место за столом, он учился, ездил верхом и играл вместе с принцами. Жаловаться ему было не на что, разве что на некоторую холодность и невнимание, что иногда проявляли по отношению к нему король и королева. Но слово они пока что держали.
Гербера поначалу опасалась, что Ричард дурно повлияет на детей, он показался ей слишком грубым и неуклюжим. Ее очень обидела неучтивость маленького герцога во время их первой встречи. Теперь королева почти не разговаривала с герцогом, лишь иногда делала ему замечания. Но, по правде сказать, Ричард частенько их заслуживал.
Что касается мальчиков-принцев, с которыми Ричард общался куда чаще, то у него сложились хорошие отношения с Карломаном, робким и слабосильным ребенком. Ричард смотрел на Карломана сверху вниз, но был добр к нему, как бывает добр старший и сильный к младшему и слабому. Пожалуй, Ричард относился к Карломану куда лучше, чем Лотар. Неудивительно, что Карломану новый друг нравился все больше и больше. Все в Ричарде восхищало Карломана - и то, какой он сильный, и то, какой храбрый.
Совсем по-иному сложились отношения с Лотаром. Ричард вправе был ожидать от него приязни и расположения, ведь Лотар приходился крестником отцу Ричарда, а в те времена это считалось не менее значимым, чем кровное родство.
Мать очень баловала Лотара, придворные относились к нему подобострастно, как к наследнику престола. Он привык проявлять природную властность и свирепый нрав, утверждая тем самым свою власть. Он всегда поступал по-своему, и никто не смел указывать ему на ошибки. Но слабое здоровье делало его капризным, раздражительным и скрытным. А боязливость, которую он старательно скрывал от всех, часто толкала мальчика на жестокости. Он бывал жестоким,
Лотар постоянно задирал младшего брата. Никто не осмеливался возражать старшему сыну короля, все терпели его злой нрав. А если ему не повиновалось какое-нибудь животное, он наказывал его беспощадно. Когда лошадь взбрыкнула и сбросила его, он приказал стегать бедное существо кнутом до кровавых ран. Однажды он дразнил куском мяса собаку, и додразнился до того, что та его укусила. Лотар тогда настоял, чтобы собаку убили. Но самое худшее произошло, когда охотничий сокол клюнул его в палец. Это и вправду было очень больно, и Лотар казался обезумевшим от бешенства. Он велел раскалить докрасна два гвоздя и проткнуть несчастной птице глаза.
– Я не допущу этого!
– воскликнул Ричард, надеясь, что и здесь его послушают, как бывало, слушали дома, когда он говорил что-нибудь дельное. Но Лотар лишь презрительно рассмеялся.
– Думаешь, ты здесь хозяин, а, дикарь?
– Я не допущу этого!
– повторил Ричард.
– Тебе должно быть стыдно, слышишь! Ты совершаешь поступки, недостойные сына короля!
– Это мне должно быть стыдно? Да знаешь ли ты, с кем говоришь, господин варвар?
– закричал Лотар, раскрасневшись от гнева.
– Я знаю, кто из нас варвар, - спокойно произнес Ричард.- Остановись немедля!
– приказал он слуге, несшему клещи с зажатыми в них раскаленным железом.
– Что значит «остановись»?
– вскипел Лотар.
– Здесь никто не имеет права повелевать, кроме меня и моего отца! Поди сюда, Шарлот! Где птица? Держи ее, Гилес!
– Осмонд! Но тебе-то я могу приказывать…- начал Ричард.
– Уйдемте отсюда, милорд, - прервал Ричарда Осмонд еще до того, как мальчик успел произнести свое приказание.
– Мы здесь не имеем права вмешиваться и ничему не можем воспрепятствовать. Уйдем, чтобы не видеть отвратительного дела!
– Как тебе не стыдно, Осмонд!
– вскричал Ричард.- Как можно не помешать такой жестокости!
Ричард вырвался из рук Осмонда и кинулся к человеку с клещами.
Слуги-франки не решились силой остановить герцога Нормандии. Застигнутый врасплох слуга выронил клещи с зажатыми в них раскаленными гвоздями. Лотар испугался и рассвирепел одновременно. Он подхватил клещи и, едва ли соображая, что делает, ткнул в лицо Ричарду раскаленным гвоздем. К счастью, в глаз он не попал, а лишь успел слегка коснуться щеки. Но все же Ричард почувствовал сильную боль. С воплем негодования он набросился на Лотара и со всей силы ударил его. Тот растянулся на земле.
В тот день, увы, это был последний подвиг Ричарда! Осмонд схватил мальчика и оттащил в сторону, хотя Ричард сопротивлялся, дрыгал руками и ногами, пытался ударить Осмонда, словно тот был его злейшим врагом. Но руки молодого норманна железной хваткой сжимали мальчика. Вдруг Ричард затих: он услышал шум крыльев. Сокол поднимался все выше и выше, описывая круги над их головами. Теперь он был далеко от своих врагов. Слуга, державший птицу, пришел в ужас, когда Лотар упал, и выпустил ее. Сокол взмыл вверх. Он направлялся к скалам родной Исландии, вглядываясь вперед зоркими желтыми глазами, спасенными Ричардом.