Маленький горбун
Шрифт:
Лодки прошли около четверти пути, когда на одном повороте, с которого открывался вид на помещичий дом, все увидели пламя, которое красными языками вздымалось к небу, бросая на воду зловещий багровый отсвет. Стали присматриваться, что могло гореть, и вдруг с ужасом поняли, что огонь вырывается из окон дома Гибер.
Гребцы налегли на весла, но, когда лодки пристали к пристани, пламя уже охватило более половины здания. Де Нансе попросил дам и детей остаться на берегу, взял с Франсуа обещание не идти за ним, и вместе с остальными мужчинами побежал к пылающему
Слуги растерялись и бегали взад и вперед, все они кричали, давали друг другу советы, никто толком не знал, что предпринять. Де Сибран страшно тревожился о своих сыновьях. Он громко звал их, искал повсюду, никто ему не ответил. Донельзя перепуганные слуги не обращали внимания на его вопросы и ничего не могли сказать о мальчиках. Гибер же старался спасти только бумаги и драгоценности.
Из окон выбрасывали всевозможные вещи, не заботясь о том, сломаются ли они или нет, не думая также, что они могут убить того, кто очутится в это время под ними.
К несчастью, в поместье Жака Гибера не имелось пожарного насоса, ведер же было слишком мало, чтобы сделать цепь, то есть длинным рядом непрерывно передавать их из рук в руки и таким образом заливать пожар. Никто не распоряжался. По мере того как огонь разгорался все ярче, смятение и беспорядок увеличивались. К счастью, удалось спасти все ценное: деньги, серебро, драгоценные вещи, картины, белье, бронзу, библиотеку, зато мебель, драпировки и зеркала погибли. Де Гибер все еще усердно старался спасти то, до чего не добрался огонь.
Жан Сибран в полном отчаянии продолжал искать своих мальчиков и звал их тревожным голосом, де Нансе расспрашивал слуг, что случилось с Морисом и Адольфом и куда они могли уйти.
– Они, вероятно, в парке, барин, – ответил ему один из слуг, – все думают, что они нечаянно подожгли гостиную, в которой сидели, и, заметив беду, убежали. Когда начался пожар, в гостиной не нашли никого. Ведь они были в самом нижнем этаже, а потому, конечно, могли убежать без малейшего затруднения.
Де Нансе успокоился относительно судьбы мальчиков. Видя, что он ничем не может помочь Жаку, добрый человек вернулся к дамам и детям, желая успокоить Франсуа, который тревожился за него. Хотелось ему также утешить и бедную Жизель де Сибран, которая думала о своих мальчиках и приходила в полное отчаяние.
Оставшиеся встретили де Нансе радостным криком. Франсуа бросился ему на шею. Отец нежно поцеловал мальчика и вдруг в эту минуту почувствовал, что кто-то прижался губами к его руке. Подле него стояла Христина, но он не сразу заметил ее в темноте. Увидев наконец девочку, он обнял ее и поцеловал так же горячо, как Франсуа. После этого он пошел отыскивать Жизель де Сибран.
Она, обессилев от печали, сидела под деревом и горько плакала, закрыв лицо руками.
– Дети, дети мои! – произнесла она срывающимся голосом.
– Кажется, они с вашим супругом, – ответил де Нансе, – и, конечно, скоро вернутся и успокоят вас.
– Слава Богу! Значит, они в безопасности? Вы их видели? Где они?
– Не могу вам этого сказать. Все мы были так заняты, что не могли заниматься
– Да, вы правы, – вздохнула женщина, – но все-таки пожар – ужасная вещь. Помоги вам Боже за хорошие вести, которые вы принесли мне и которые мой муж…
Раздирающий душу крик, полный ужаса и отчаяния, сорвался с ее губ. На чердаке высокого дома появились два бледных испуганных лица, освещенные пламенем: Морис и Адольф отчаянно звали на помощь. Де Сибран, Дезорм и слуги стояли внизу. Вопль ужаса ответил на крики детей. Де Сибран упал на землю. Дезорм, сжимая руки и широко открывая рот, повторял:
– Боже мой, Боже мой!
Но не двигался с места.
Слуги кричали и метались из стороны в сторону.
Жизель де Сибран вскочила и бросилась по направлению к сыновьям, надеясь спасти их, но упала в глубокий обморок, это помешало ей понять всю бесполезность ее усилий.
– Бедная женщина, бедная, – с глубоким состраданием сказал де Нансе. – Франсуа, оставайся здесь. Я запрещаю тебе двигаться с места. Постараюсь спасти этих несчастных детей…
– Папа, папа, я боюсь за тебя, останься, – закричал Франсуа, сжимая руки.
– Будь спокоен, я не забуду о тебе, дорогое мое дитя, и Бог сохранит нас.
С этими словами он побежал к дому.
– Матрацы, тюфяки, скорее! – закричал он испуганным слугам.
Он так их уговаривал, так толкал, так часто повторял одно и то же приказание, что заставил наконец принести шесть матрацев и разложил их на земле под окном чердака, на котором находились несчастные Морис и Адольф, окруженные дымом и пламенем.
– Прыгайте из окна! – закричал мальчикам де Нансе. – Внизу матрацы. Не бойтесь, смелее!
Морис прыгнул вниз, но, к несчастью, очень неловко, и упал отчасти на матрац, отчасти на мостовую. Де Нансе наклонился, чтобы поднять его и дать место Адольфу, но Адольф, не дав ему времени унести брата, тоже бросился из окна и упал на плечи Мориса. Морис громко вскрикнул и потерял сознание.
Адольф тоже бросился из окна и упал на плечи Мориса.
– Ах, ты, несчастный, – воскликнул де Нансе. – Разве ты не мог подождать минуту?!
– Я задыхался, я горел, – слабым голосом ответил Адольф и начал жалобно стонать, говоря, что его мучают ожоги.
Де Нансе поручил Адольфа слугам, которые отнесли его на ферму, сам же постарался привести в чувство Мориса. Но все его усилия были безуспешны: ударившись о камни мостовой, мальчик разбил себе плечи и спину, его ноги покрывали синяки. Де Нансе приказал как можно скорее привести доктора и в ожидании врачебной помощи уложил Мориса на траву, уговаривая де Сибрана не жаловаться и не плакать, а лучше постараться утешить своих сыновей.