Маленький городок в Германии
Шрифт:
– А если он утащил секретные материалы НАТО? Это их касается в такой же степени, как и нас.
– Решение подобных вопросов не входит в твою компетенцию. Тебе даны инструкции действовать осторожно. Не высовывайся, где не надо. Понятно?
Тернер промолчал.
– Ты никого не станешь беспокоить, тревожить и тем более оскорблять. Они там сейчас все ходят буквально по острию ножа. Любое лишнее движение может нарушить равновесие. Сегодня, завтра, в любой момент. Существует даже угроза, что гунны решат, будто мы ведем двойную игру с русскими. А если у них возникнет подобная мысль, все может полететь к чертовой матери.
– Кажется, нам достаточно трудно, – решил Тернер позаимствовать
– В головах у посольских господствует только одна мысль. Не о Хартинге, Карфельде и, вообрази, даже не о тебе. Брюссель! Постарайся помнить об этом. Ради своего же блага. Потому что если забудешь, заработаешь на свою задницу кучу неприятностей.
– Почему бы не отправить Шоуна? Он как раз очень тактичный. Очарует там всех, уверяю тебя.
Ламли подтолкнул к Тернеру через стол меморандум. В нем содержалась вся персональная информация о Хартинге.
– Потому что ты его найдешь, а Шоун – нет. И меня это вовсе не приводит в восхищение. Ты способен вырубить целый лес, чтобы отыскать единственный желудь. Каковы твои мотивы? Чего ты добиваешься? Желаешь совершенства во всем? Так знай: больше всего на свете я терпеть не могу циников, стремящихся обрести священный идеал. Быть может, неудача – как раз то, что тебе сейчас нужнее всего.
– Вот чего мне хватает с избытком.
– Жена давала о себе знать?
– Нет.
– Мог бы и простить ее, знаешь ли. Другие и не такое прощали.
– Богом клянусь, вы нарываетесь! – со злостью выдохнул Тернер. – Что вам вообще известно о моей семейной жизни, будьте вы трижды неладны?
– Ничего. Именно поэтому я лучше всех гожусь в советчики. И еще мне нужно, чтобы ты перестал наказывать нас за наши неизбежные недостатки.
– Что-нибудь еще?
Ламли посмотрел на него пристальным взглядом мирового судьи, всякого повидавшего на своем веку.
– Господи, как же легко ты начинаешь презирать людей, – сказал он после паузы. – Ты меня просто пугаешь. Дам тебе еще один бесплатный совет. Срочно научись любить окружающих, пока не поздно. Мы ведь тебе еще при жизни пригодимся, пусть мы и существа второго сорта. – Он взял папку со стола и вручил Тернеру. – Отправляйся и найди его. Но только не воображай, что тебя спустили с поводка. На твоем месте я бы поехал ночным поездом. Будешь на месте к обеду. – Его глаза с пожелтевшими белками под тяжелыми веками устремились в сторону залитого солнцем парка. – Бонн чертовски туманный город.
– Я бы предпочел самолет. Если вам не все равно.
Ламли медленно покачал головой.
– Вижу, тебе уже невтерпеж. Так и хочется скрутить его в бараний рог. Ты для этого готов хоть всю планету обшарить, верно? Боже милосердный, жаль, мне не хватает твоего энтузиазма.
– Он был у вас в свое время.
– Но только переоденься в нормальный костюм. Постарайся не выделяться из толпы.
– А разве я выделяюсь?
– Ладно, – кивнул Ламли с безнадежным видом. – Купи себе хотя бы кепку, что ли. Черт возьми, – добавил он, – а я-то думал, что типы твоего класса и так уже получили достаточное признание.
– Есть кое-что, о чем вы мне не сказали. Что для них важнее: поймать этого типа или вернуть досье?
– Спросишь об этом у Брэдфилда, – ответил Ламли, избегая встречаться с Тернером взглядами.
Тернер зашел в свой кабинет и набрал номер жены. Ответила ее сестра.
– Ее нет дома, – сказала она.
– Ты хочешь сказать, они все еще валяются в постели?
– Чего тебе надо?
– Только сообщить о своем отъезде за границу.
Когда он дал отбой, его внимание снова привлек звук транзистора дежурного на входе. Приемник работал на полную мощность
Тернер криво усмехнулся. Его словно пригласили к чаепитию. Взяв сумку, он отправился в Фулем – район съемных квартир и мужей, расставшихся с женами.
Глава 4. Декабрьские обновления
В аэропорту его встретил де Лиль. У него был спортивный автомобиль, годившийся скорее для чуть более молодого человека, и машину эту отчаянно трясло на мокрой брусчатке деревенских мостовых. Хотя автомобиль де Лиль купил недавно, краска на корпусе успела потускнеть от липкой пыльцы каштанов на зеленых проспектах Годесберга. В девять часов утра уличные фонари еще продолжали гореть. По обе стороны от шоссе среди плоских полей дома фермеров и новые пригородные особняки лежали поверх слоя тумана, как туши китов, выброшенные морем на берег. Капли дождя постукивали в узкое лобовое стекло.
– Мы заказали вам номер в «Адлере». Надеюсь, он вас устроит. Мы ведь не знаем, какие командировочные вам выдают.
– Что написано на плакатах?
– О, мы уже почти не обращаем на них внимания. Воссоединение… Союз с Москвой… Антиамериканские… Антибританские…
– Приятно знать, что мы все еще в одной весовой категории с гигантами.
– Боюсь, вы угодили в типичную боннскую погоду. Правда, иногда в туманный день бывает еще прохладнее, – бодро продолжал де Лиль. – Тогда это у нас называется зимой. А порой становится теплее. Значит, наступило лето. Знаете, что говорят о Бонне? Здесь всегда либо идет дождь, либо закрыты железнодорожные переезды. На самом деле, конечно, и то и другое происходит одновременно. Это остров, со всех сторон окруженный туманом. Точное определение. Место весьма метафизическое. Фантазии полностью вытесняют реальность. Мы живем, застряв где-то между совсем недавним будущим и гораздо более отдаленным прошлым, если вы понимаете, о чем я. Но на персональном уровне большинство из нас ощущают себя так, словно проторчали здесь уже целую вечность.
– Вас всегда сопровождает эскорт?
Черный «опель» двигался в тридцати ярдах позади них. Он и не настигал их машину, и не отставал от нее с включенным ближним светом фар. На переднем сиденье расположились двое мужчин с бледными лицами.
– Они нас охраняют. Это в теории. Вы, вероятно, слышали о нашей встрече с Зибкроном? – Он свернул вправо, и «опель» выполнил такой же маневр. – Посол просто в ярости. Но нам теперь с полным правом могут заявить: вот вам последствия Ганновера. Ни один англичанин не может чувствовать себя в безопасности без личного телохранителя. Мы отнюдь не разделяем такую точку зрения. Однако приходится уступать после всех последних событий. Как там дела в Лондоне? Прошел слух, что Стид-Эспри назначен в Лиму?
– Да, и мы все этим заинтригованы.
На желтом придорожном указателе было написано, что до Бонна осталось шесть километров.
– Думаю, нам лучше объехать центр города, если не возражаете. На въезде и на выезде можно угодить в заторы. Теперь у водителей стали проверять документы и все такое.
– Мне показалось, вы упомянули, что Карфельд вас не беспокоит.
– Так говорим мы все. Это часть местного религиозного культа. Нас уже научили воспринимать Карфельда как легкий зуд, а не настоящее заболевание. Вам тоже придется привыкать. Между прочим, у меня есть для вас сообщение от Брэдфилда. Он очень сожалеет, что не может встретить вас лично, поскольку у него как раз сейчас уйма дел. Давление на него неимоверное.