Маленький грязный секрет
Шрифт:
– Блины – это хорошо.
Поддержал меня в этом Иван с большим воодушевлением, чем это того стоило, потерев ладони. Открыл холодильник и стал метать на стол все, что могло послужить начинкой. Масло, слабосоленую семгу. И клубничный джем. Когда кто-то позвонил в домофон.
– Кого принесло? Открою.
Оказалось, к нам отец Алексей заглянул в гости. Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. Это было впервые на моей памяти.
– Навестить. И вот… передать, что приход собрал.
Нырнув рукой в складки рясы, выудил пухлый
– Ну, что вы… Зачем? – растерялась я.
– Вот да, отец Алексей. Что это ты придумал? Разве я не обеспечу девочку всем необходимым?
Отца Алексея в наши края направили сразу после семинарии. В то время я была совсем ребенком, и бабуля еще таскала меня за собой в церковь. Так что знала я его очень хорошо. Но как Покровский, конечно, тыкать ему не смела.
– Так люди ж от чистого сердца.
– Не выдумывай. Давай лучше за стол садись. Мы как раз собирались завтракать.
– Ох, Мария. Хозяюшка! Повезло тебе, Иван.
– Да мне что? Это Игорю…
Ну… Чего-то такого я и ждала.
– Царствие ему небесное, – перекрестился отец Алексей и быстро-быстро застрочил поминальную: – Упокои, Господи, душу усопшего раба твоего Игоря... – я в смятении потупилась и увидела, что Иван подошел к столу, чтобы присоединиться к молитве. В ушах зашумела кровь. Подкатили слезы. Но это были вовсе не слезы раскаявшейся грешницы. Я не чувствовала себя виноватой. Был Игорь жив – я была ему верна. Да и Ивану себя винить не в чем. Так почему он этого не понимал? И сейчас, когда батюшка повторял: – Прости ему вся согрешения его, вольные и невольные, и даруй ему царствие небесное, – сжимал кулаки и кадыком дергал, будто сглатывая слезы, которых даже сейчас не мог себе позволить. – Аминь.
– Может быть, кофе, отец Алексей? Или чай?
– Да только воды ты мне, Мария, и можешь предложить. Блины-то, поди, на молоке, да с яйцами? А у меня постный день.
– Как же быть? Тосты будете? С джемом.
– Чаю выпью и пойду. Еще дел невпроворот. Два отпевания сегодня. Дед Клим помер. И еще кто-то с Вишневой. Иван, а ты чего такой смурной? – вдруг сменил тему отец Алексей, шумно пригубляя из только что поставленной перед ним чашки.
– Тоска заела. Ты никак Пушкина забыл? Унылая пора, – хмыкнул Покровский, задумчиво глядя в окно.
– Я-то не забыл. А ты и не знал, видать, а, Ваня? По верхушкам нахватался, а дальше? В том же стихе ведь как было? «Унылая пора. Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса – люблю я пышное природы увяданье».
– Так уже все увяло, – хмыкнул… свекор (мы ведь опять в это играли, да?) и отставил от себя чашку.
– И даже это не повод унывать. Уныние – смертный грех, позвольте напомнить.
– За мной и посерьезнее грехи водятся.
Иван отвернулся якобы для того, чтобы достать конфеты.
– Нет, вы поглядите на него! Самый умный, да? А между тем, уныние есть неверие в Господа нашего. Ты ж, Иван, думаешь, бог тебя оставил, раз посылает тебе испытания? Но ведь
– А как понять, что должно?! – рявкнул Покровский.
– Сердцем, Иван Сергеевич. Сердцем…
Глава 15
– Ермолаев! Что ж ты сегодня такой неугомонный? У нас контрольная в среду, мы отстали! А вместо того, чтобы нагонять материал, ты занимаешься непонятно чем! – возмутилась я, откладывая маркер.
– Непонятно чем мы занимаемся на уроках физики, – буркнул один из лучших моих учеников.
– Вот как? – изумилась, окидывая взглядом смеющиеся лица ребят. – И почему же?
Демонстративно усевшись за учительский стол, я сложила на груди руки, изобразив пантомиму «я вас внимательно слушаю».
– Потому что. Классическая физика – полная туфта.
– Обоснуй.
– Она не работает. Что доказывает квантовая механика.
Ох уж эта школьная программа! Она совсем не учитывает любопытство детей, помноженное на обучающие возможности интернета. И тем самым ставит учителей вот в такие идиотские ситуации.
– Ты неправ. Классическая физика прекрасно работает в макромире. Да, общая теория относительности в некоторых моментах противоречит квантовой теории поля, но очень важно понимать, что эти противоречия никак не доказывают ложность одной из них. А значит, каждая из этих теорий вполне состоятельна. Что подтверждается множеством экспериментов…
Только я распалилась, как прозвенел звонок. Тот, кто придумал, что он звенит для учителя, явно не был в десятом «А». Никто больше и слушать меня не стал. Все повскакивали.
– Эй! Да погодите вы! Хоть домашку запишите! Параграф…
– Мы в электронном дневнике глянем.
– Ага. Как же, глянут они.
– Правда глянем, Марьванна, – пообещала Даша Юсупова. Тоже хорошая девочка. Да они вообще все хорошие, когда по отдельности. А вместе – девятибалльный тайфун.
Гогоча, толпа мальчишек проскочила по проходу к двери, двигаясь так быстро, что вокруг них создавались маленькие локальные завихрения, которые подхватили листочки с самостоятельными и разбросали их по столу, полу и подоконнику.
– Макаров! Миша… Ну, поаккуратней, что ли!
Я наклонилась собрать бумажки. Оставшиеся ребята бросились помогать. Да так резво, что на двух листочках остались следы от ботинок. Не детского такого сорок пятого.
– Вот. Осторожней в следующий раз, Марьванна. Что вы нашими интеллектуальными трудами разбрасываетесь?
– Иди уже! – беззлобно фыркнула я, ткнув провокатора в бок.
– Ай! Вот так вы, да?! А мы за ней еще скучали!
– По вам.
– А?
– Скучали по вам.