Маленький красный дом
Шрифт:
Келси снова прицелилась, но Кайл был быстр. Он побежал наверх как раз в тот момент, когда Келси снова нажимала на курок.
– Черт, – завопила Келси. – Будь ты проклят!
Девочки плакали.
– Заткнитесь, – прошипела Келси. – Просто помолчите.
Она склонила голову набок, прислушиваясь, прежде чем взбежать за ним по лестнице, держа пистолет на взводе.
Ева услышала шаги наверху, хлопнула дверь. Она потянула за наручники.
– Келси!
Теперь маленькие девочки рыдали. Брюнетка потащила блондинку к лестнице, но блондинка слишком сильно плакала
Мгновение спустя Келси сбежала обратно по ступенькам. Ее лицо раскраснелось, губы были сжаты, но она казалась спокойной и неторопливой, как женщина, которая планировала это в течение некоторого времени и была уверена, что ее план сработает. Без сомнения, она загодя готовилась к побегу, подумала Ева. Плела свою паутину, терпеливо ждала.
Келси подняла белокурую малышку, схватила за руку брюнетку и бросила через плечо:
– Я вернусь, мам.
Шаги Келси эхом отдавались по всей лестнице и в комнатах наверху.
Ева почувствовала запах дыма, сначала едва уловимый, затем достаточно сильный, чтобы заставить ее кашлять и давиться. Келси не вернется. Ева умрет в этой адской дыре. Она полагала, что это была ее кара за то, что она вырастила зверя. У нее кружилась голова, горло драло.
Снова шаги. Дверца захлопывается, заводится двигатель.
Закрытое ставнями окно над койкой не пропускало даже лунный свет. Здесь, в темных глубинах дьявольского дома Кайла, Ева больше всего на свете хотела почувствовать тепло солнца, вкус свежего воздуха, ощутить легкий ветерок на своей коже. Все то, что она считала само собой разумеющимся всего несколько часов назад. Вместо этого она осознала, что все глубже погружается в мутный омут отчаяния.
«Вот с чем столкнулась Келси», – подумала Ева, пытаясь понять причины произошедшего. Большинство существ жаждут солнца. В глубине пруда даже самые склизкие растения с надеждой тянутся вверх, к поверхности, к свету. Как, должно быть, страдала Келси! День за днем, привязанная к этой кровати, тоскующая по солнечному свету. Могла ли Ева винить свою дочь в ее порочности? Да, ростки оной были изначально, но именно Кайл поливал их и лелеял, пока они не вызрели в полноценную социопатию.
Дым заполнил легкие Евы. Она слышала, как наверху что-то падало, затем шаги на лестнице. Ее голова была горячей и опухшей, язык распухшим и пересохшим. Щипало глаза, дыхание стало прерывистым.
Пока разум Евы боролся с мрачными безднами, она почувствовала на себе руки, развязывающие ее, поднимающие. Неужели в конце концов она будет спасена?!
– Пошли, мам, – прогудела Келси через шарф, закрывающий ее рот и нос. – Нужно идти. Пошли.
Ева почти улыбнулась в своем бреду. Она использовала остатки сил, чтобы помочь Келси втащить ее вверх по лестнице, мимо тела Флоры, мимо пламени, которое уже поднималось по обшитым панелями стенам. У нее болела грудь, перед глазами все расплывалось. Горячий воздух обжег ей горло, легкие.
Выйдя на улицу, Ева глотнула прохладного воздуха и прошептала:
– Домой.
Келси втолкнула ее на переднее сиденье машины. Девочки на заднем сиденье
– Мамочка, мамочка! – снова и снова звала блондинка. Келси велела им вести себя тихо.
– Домой, – повторила Ева.
Келси забралась в машину Флоры и включила задний ход. Она сжала тонкие, колючие губы в жесткую, злобную линию.
– В твоем состоянии? Ты не поедешь домой, мам. Никогда.
Когда темнота окончательно окутала ее, Ева увидела маленький красный домик Флоры, отвоевавший свое место в пустыне. И она знала, что именно там она упокоится навечно – вдали от Лиама, вдали от Келси. Одна.
Глава пятьдесят вторая
Я помахала браслетом перед Дэйвом.
– Ты знал! Ты все это время знал, что Ева на самом деле – не Ева. Что на самом деле это Келси! – Я опустилась на колени рядом с сестрой. – Ева никогда не говорила о Келси, потому что она и была Келси. Подвал? Глупая ложь, которую она поощряла, чтобы заставить нас молчать и бояться.
Глаза Лайзы расширились от страха.
– Не может быть!
Погружение в воду. Избиения. Все это время наша новая мать отказывала нам в доброте, нежности, наказывая нас. Она была непревзойденным промывателем мозгов: увезла нас в чужую страну, жестоко и методично заменяя наши воспоминания теми, которые она насадила. Зовите меня мамой. Зовите меня Евой. Ей нужно было, чтобы мы называли ее Евой. Ей нужно было, чтобы мы увидели в ней образ матери, забыли прошлое. Дабы ее задумка сработала, ей нужно было убедить весь мир, что она Ева Фостер; но для этого ей нужно было сперва убедить нас.
Я заговорила снова:
– Она погружала нас в воду, топила, терроризировала нас, пока мы не делали то, чего она хотела. Вот почему ты никогда не плавала, Лайза. Вот почему ты так боишься озера. В течение многих лет она манипулировала нами, лгала нам, пока мы не поверили во все это. – Я повернулась к Кайлу. – Зачем ей было это делать? Для чего все это?
Дэйв ответил вместо него:
– Все сводится к завещанию. Когда Келси сбежала, Ева вычеркнула ее из завещания, рассчитывая, что это повлияет на поведение дочери, заставит ту образумиться. Конечно, этого не произошло. Но когда Ева нашла дочь, Келси поняла, что зависит от своей матери, поняла, что, пока та жива, ей не видать наследства. Келси пошла на риск – сбежала, начала новую жизнь.
– Это слишком, – всхлипнула Лайза, – слишком сложно принять.
– Келси украла личность Евы, – сказал Кайл. – Она ждала, пока умрут родители Евы, пока она сама станет достаточно взрослой, чтобы вернуться в Штаты. Она использовала молодость мамы в своих интересах. – Саммерс криво усмехнулся. – Она позволила собственной матери умереть, похоронила ее в этом доме, а затем украла ее жизнь.
Кайл выглядел почти гордым за Келси. Меня замутило.
– И прихватила кое-что твое, – сказала я. – Дочерей.