Маленький лжец
Шрифт:
Поэтому он использует формулировку «закон о преодолении бедственного положения народа», чтобы придать своим решениям юридическую силу. Пользуется словосочетанием «жизненное пространство», чтобы оправдать захват территорий. Вместо «убить» он предпочитает более размытые «устранить» или «ликвидировать». И использует словосочетание «окончательное решение» как эвфемизм для своего глобального плана: истребить всех евреев на континенте.
Он находит себе последователей среди обиженных, одиноких, злых и амбициозных, обретает их в лице взрослых людей, без зазрения совести
Он обретает их в обозлившихся, заблудших душах вроде Удо Графа, чья мать бросила его отца ради еврея, после чего отец пошёл в ванную и лезвием лишил себя жизни.
Удо, изучающий точные науки в немецком университете, как и Волк, становится одиночкой, не имеющим друзей подлецом. В двадцать четыре года он попадает на публичное выступление Волка на городской площади. Слушает его речь о новом рейхе, об империи под господством немцев, которая просуществует тысячу лет. Он словно получает персональное приглашение: следуй за этим человеком и облегчи боль от собственного жалкого существования.
Так Удо присоединяется к армии Волка. Посвящает этому делу всего себя. Поднимается по служебной лестнице, получает звание гауптштурмфюрера, командира среднего звена в нацистских войсках СС.
После, летом 1942 года, Волк повышает Удо и отправляет его в Салоники для осуществления своего ужасающего плана – избавиться от всех граждан-евреев. Что приводит к событиям того жаркого июльского утра на площади Свободы. В тот день Удо впервые встречает Нико Крисписа и подмигивает ему, словно обещая, что всё будет хорошо.
Конечно, хорошо ничего не будет. Тех, кто выбирает путь лжи, в конце всегда ожидает тьма. Однако до конца этой истории нам ещё далеко.
Истинное милосердие
Воскресенье, осень 1942 года. Лазарь ведёт Нико, Фанни и Себастьяна туда, где похоронены его родители, прямо за городскими воротами на востоке Салоников. На тот момент это самое крупное еврейское кладбище в мире, некоторым могилам несколько сотен лет.
– Деда, – спрашивает Нико, когда они взбираются на холм, – кто самый старый человек, которого здесь похоронили?
– Я такого не знаю, – отвечает Лазарь.
– Здесь есть могилы 1600-х годов, – говорит Себастьян.
– Правда? – удивляется Фанни.
– Да, я видел, – отвечает Себастьян.
– Я не хочу, чтобы меня где-то хоронили, – говорит Нико.
– Можем сбросить тебя в океан, – предлагает Себастьян.
– Нехорошо так говорить, – возражает Фанни.
Нико улыбается ей.
– Я просто пошутил, – говорит Себастьян. Он чувствует, как лицо начинает гореть от румянца.
Они пробираются через кирпичные и каменные надгробия, широкие и расположенные плотно друг к другу, простирающиеся настолько далеко, насколько хватает глаз. Наконец, они находят могилы родителей Лазаря. Лазарь глубоко вздыхает и закрывает глаза. Он слегка наклоняется и начинает молиться, поглаживая бороду и бормоча под нос слова на иврите.
Нико наблюдает
– Он даже слов не знает, – шепчет Себастьян Фанни.
– Тогда зачем он это делает?
– Не знаю. Такой вот он.
Закончив молиться, Лазарь опускается на колени и достаёт из кармана обрезок ткани. У него с собой небольшая фляга с водой, он смачивает тряпку и принимается протирать могильный камень.
– Деда, зачем ты это делаешь? – спрашивает Нико.
– Из уважения к твоим прадедушке и прабабушке.
– Можно тебе помочь?
Лазарь отрывает лоскут ткани. Нико берёт его и садится на корточки перед надгробием. Фанни садится рядом с ним, Себастьян тоже. Вскоре уже все четверо стирают грязь с могильной плиты.
– Вот, – мягко говорит Лазарь, – что мы называем хэсед шель эмет. Истинное милосердие. Знаете, что такое истинное милосердие? А? Дети? Посмотрите на меня.
Дети перестают вытирать плиту.
– Это когда делаешь что-то для кого-то, зная, что ничего не получишь взамен. Например, протираешь могилы умерших. Это и есть истинное милосердие.
Он понижает голос.
– Легко быть добрым, когда знаешь, что тебе за это чем-то отплатят. Другое дело, когда никто, кроме тебя самого, не узнает о совершённом тобой хорошем деле.
Дети возвращаются к вытиранию плиты. Когда они заканчивают со вторым надгробием, Нико встаёт и подходит к следующему.
– Идите сюда, – говорит он, обернувшись.
– Куда? – спрашивает Себастьян.
– Надо протереть и их плиты тоже.
Себастьян встаёт. Фанни встаёт тоже. Вскоре все трое уже смачивают тряпки водой и вытирают ими надгробия незнакомцев, одно за другим. Лазарь закрывает глаза и тихо читает благодарственную молитву.
Позже они идут домой, купаемые в лучах осеннего солнца. Нико держит дедушку за руку. Фанни напевает какую-то песенку. Себастьян мычит в такт. Это был последний раз, когда они смогли побывать на этом кладбище. Три месяца спустя оно будет полностью разрушено.
Сначала они забирают твоё дело…
Нико нравилось, как пахнет в папиной табачной лавке, располагавшейся на первом этаже под офисами семейной экспортной табачной компании. Нико любил прибегать туда после школы, открывать входную дверь и погружаться в сладкий древесный аромат. До конца жизни этот запах будет у него ассоциироваться с отцом.
Однажды в январе 1943 года, когда Лев пристраивал на полке новую коробку с сигарами, в лавку вошли двое мужчин. Нико сидел в углу и рисовал в блокноте. Себастьян подметал за прилавком.
– Добрый день, – поздоровался хозяин.
Вошедшие были греками, один высокий, другой низкий и толстый. Лев узнал в высоком мужчине покупателя, который однажды приобрёл дорогой табак для своей трубки. Мужчины смущённо переглядывались между собой.
– Что-то не так? – спросил Лев.
– Извините, – сказал высокий мужчина, – мы просто… не ожидали вас здесь увидеть.