Маленький мальчик нашел пулемет
Шрифт:
– Кушать хочешь?
– добренький дяденька подкрался, как всегда, незаметно.
– Нет.
– гордо ответил Сережа, не поднимая головы.
– Отстань.
– А вон, посмотри, кое-что лежит возле тебя!
– дяденька ткнул тощим костлявым пальцем.
– Опять какой-нибудь обман.
– сказал Сережа, вытаскивая из-под себя ананас.
– Да нет же!
– уверенно заявил дяденька.
– Это всего лишь ананас. Ты все это время на нем сидел. Ешь давай!
– Ну если опять обманешь...
– начал Сережа, разглядывая ананас.
–
– крикнул дядька, и все бородавки на его физиономии стремительно разъехались в разные стороны, потому что он улыбнулся прямо-таки до ушей. Ананас самый настоящий.
И едва доверчивый Сережа попытался раскусить этот ананас и добраться до его съедобной мякоти, как добренький дяденька опрометью бросился прочь, бормоча:
Маленький мальчик нашел ананас
В жизни не видел бомбу-фугас.
Кушать хотел он. Куснул понемногу
Челюсть нашли километров за сорок.
Со свистом полетели фрагменты мальчика Сережи в разные стороны. Среди них самым большим фрагментом оказалась нижняя челюсть, остальные разнесло в клочки. Вот из этой-то челюсти, упавшей за сорок километров от прежнего местонахождения Сережи, вновь и возродился многострадальный мальчик. "Ну, все. Больше я терпеть не могу. Пришло время разобраться с дядькой-придурком.
– подумал Сережа, приходя в себя и вновь ощущая свое родное тело.
– Только вот что я, действительно, могу? Ведь я всего лишь маленький мальчик..."
Глава VI
Ты приходи в могилку
Возродившийся из собственной челюсти Сережа стремился не только найти мучителя и оказать ему достойное сопротивление. Есть и пить он хотел по-прежнему. Сережа принялся шарить по земле в поисках лужи. Он решил, что попьет в любом случае, из какой бы речки Вонючки ни текла вода. Но искать в темноте было трудно. Изредка Сережа натыкался на какие-то плиты, иногда под руку попадались цветы, грядки, поваленные заборчики. Но ни ручейка, ни лужи обнаружить не удавалось. Сережа прополз уже довольно далеко, как вдруг сделалось светлее. Потому что вышла луна из-за тучи и озарила округу.
Оглядевшись, с ужасом Сережа понял, что оказался на кладбище. А все то, по чему он шарил руками в поисках воды и еды, было не просто плиты, а плиты могильные, и не грядки, а могилки, а на них цветочки... Сережа вскочил на ноги и собрался дать деру. Но поднял глаза и увидел, что со всех сторон к нему движутся бледные колыхающиеся фигуры. "Покойники!
– подумал Сережа, судорожно оглядываясь.
– Из могил повылезали! Только их сейчас не хватало!"
Потянулся туман, луна подсвечивала его, окрашивая в таинственный голубой цвет. Покойники бесшумно выходили из тумана, приближались к Сереже. И в тишине на все кладбище раздалось странное пение:
Тишина на Ивановском кладбище,
Голубые туманы встают.
А покойнички в беленьких тапочках
На прогулку рядками идут!
И тут покойники
– Мы рады приветствовать нашего дорогого гостя!
– сценическим, хорошо поставленным голосом произнес покойник, щелкнул зубами и подошел ближе к Сереже.
– З-з-здрасьте...
– с трудом пробормотал Сережа.
– Разрешите представиться.
– галантно поклонился покойник со значком, при этом поклоне косточки его громко хрумкнули.
– Перед вами художественный руководитель сводного ансамбля песни и пляски заупокойного округа! С кем имею честь? Что за птицу принесло на наше пышное торжество? Как вас зовут, молодой человек?
– Я маленький мальчик.
– пробормотал почему-то Сережа.
– То есть этот.... Сережа!
– Очень хорошо!
– взмахнул костями рук руководитель покойницкого ансамбля.
– В таком случае в честь маленького мальчика Сережи песню! Залпом! Пли!
Ты приходи в могилку,
Приходи в мой дом!
Полежим с тобой,
Погнием вдвоем!
Грянули покойнички припев своей песенки.
И пожуем копченых червячков!
Вслед за этим началась форменная вакханалия. На заднем плане покойники в белоснежных тапочках продолжали выплясывать канкан. Поющие трупы раскачивались в разные стороны, их многоголосый хор наводил ужас.
И пожуем копченых червячков...
Ча-ча-ча!
Тем временем руководитель ансамбля прилаживал на место свой единственный глаз, который то и дело падал внутрь попорченного гнильцой черепа. Сережа, глядя на эти песни и танцы, еле-еле держался, чтобы не рухнуть без чувств на ближайшую могилу. Но развеселые покойники уже окружили его.
– Ну как наш хор, понравился?
– теребили Сережу за рукав.
– Мы приветствовали вас, Сережа, нашим гимном.
– с гордостью сообщил руководитель ансамбля, выпячивая вперед грудь, отчего все его реберные кости вылезли наружу и даже в некоторых местах прорвали ветхий саван.
– Это вообще-то старинная покойницкая народная песня.
– пояснил Сереже очень старый, почти совсем разложившийся покойник, который вел себя, однако, очень резво и жизнерадостно.
– И стала нашим гимном совсем недавно. Взамен прежнего гимна "Вставайте, трупы грустные!", устаревшего по идеологическим соображениям.
– Ну и как вы находите наш гимн?
– вновь обратился к Сереже руководитель, отогнав разложившегося умника прочь.
– Хороший.
– проговорил Сережа. Промолчать он не мог, потому что зубастый череп одного из певцов как завис перед его лицом, так и не убирался, пока Сережа не ответил на вопрос.