Маленький шаг

Сойер Роберт

Мои гребни колыхнулись. Эта раса не безнадёжна. В самом деле, за прошедшее после речи о широких шагах время общественное мнение обернулось преимущественно против длительной и, по-видимому, бессмысленной войны с одной из тропических стран. В карантине не было нужды; очевидно, им просто нужно немного больше времени…

Капризные, непостоянные существа! Их мир сделал всего три с половиной оборота вокруг своего одиночного солнца, как было объявлено о завершении последнего путешествия сюда, на Луну. Я был потрясён. Никогда не встречал я расы разумных,

которая бы потеряла интерес к космическим полётам после того, как они начались; с таким же успехом можно пытаться влезть обратно в скорлупу яйца, из которого вылупился…

Но, невероятно, люди сделали именно это. О, остались чисто формальные полёты на низкую околопланетную орбиту, но это и всё.

Да, были новые несчастья — одно из них на пути к Луне, хотя тогда обошлось без жертв; и другое, когда три человека погибли из-за разгерметизации своего корабля во время входа в атмосферу. Но эти трое были из другой страны под названием «Россия», и эта страна продолжила свою космическую программу, не задержавшись ни на единый крыломах. Однако вскоре её экономика рухнула — и вполне объяснимо. Ведь эта раса до сих пор не овладела контролируемым термоядерным синтезом; незадолго до окончательного упадка России случилась даже страшная, жуткая катастрофа на одной из её энергетических станций, работающей на реакциях деления.

И всё же падение России сыграло положительную роль. Не то чтобы в её основе лежало что-то непоправимо злобное, насколько я вообще мог судить — в принципе, она отстаивала ценности, присущие всем известным цивилизованным расам. Однако её соперничество со страной, первой запустившей пилотируемый корабль к Луне, привело к невероятной эскалации производства ядерного оружия. Казалось, что теперь, наконец, они оставят это безумие… и если ценой этого был упадок космических исследований, то, возможно — лишь возможно — что дело того стоило.

Я пребывал в растерянности. Я уже провёл здесь гораздо дольше, чем планировал — и всё ещё не отправил отчёт. Не то чтобы я так уж стремился вернуться домой — мой выводок повзрослел уже давным-давно — однако я старел; мои истёртые чешуйки утрачивали гибкость и уже начинали отливать синевой. Однако я всё ещё не знал, что скажу дома.

Так что я снова влез в своё гнездо-криостат. Я решил, что велю компьютеру разбудить меня через наш большой год — время, примерно равное двенадцати годам Земли. Интересно, что я обнаружу, когда проснусь…

Я обнаружил полнейшее безумие. Две соседние страны угрожают друг другу ядерным оружием; третья объявила о том, что тоже его разрабатывает; за четвёртой пристально наблюдают, пытаясь понять, если такое оружие у неё. А пятая — та, что явилась на Луну от имени всего человечества — заявляет, что не исключает возможности первого ядерного удара.

И ни у кого нет управляемого термоядерного синтеза. И никто не вернулся на Луну.

Вскоре после того, как я проснулся, случилась новая трагедия: семь человек на борту орбитального корабля под названием «Колумбия» — имя, использованное повторно, имя, которое я уже слышал — его носил командный модуль, остававшийся на орбите вокруг Луны, пока посадочный модуль опускался на её поверхность. «Колумбия» развалилась на части во время входа в атмосферу. Мои дорсальные гребни опали, когти плотно

сжались. Я не был так опечален с того дня, как один из моего выводка упал с неба и погиб.

Конечно, мой компьютер продолжал следить за передачами с планеты и подготовил для меня сводку того, как люди на это отреагировали.

Меня охватил ужас.

Они говорили, что запускать человека в космос слишком опасно, что жертвы слишком многочисленны, что человек в космосе не может делать ничего такого, чего машины не могли бы делать лучше.

И это я слышу от расы, которая из своего экваториального местообитания распространилась пешком — пешком! — по всей своей планете; механические приспособления, дающие им способность летать, появились у них совсем недавно.

Но сейчас они могут летать. Могут взмыть в небеса. Отправиться к иным мирам!

Но в космосе, говорили они, нет никакой надобности в человеческом разуме, никакой нужды в присутствии мыслящих существ, способных принимать решения, чувствовать, воспринимать действительность.

Они продолжат производить ядерное оружие. Но они не покинут своё гнездо. Возможно, из-за их нелепого мокрого способа размножения им никогда не приходила в голову мысль о глупости хранения всех своих яиц в одном контейнере…

Так что же мне делать? Самое простое — просто улететь, вернуться в мой родной мир. Собственно, именно это от меня и требовалось: оценить ситуацию, составить отчёт, вернуться.

Да, именно это я и должен бы сделать.

Именно это сделала бы машина. Роботизированный зонд просто следует своей программе.

Но я не робот.

Ситуация беспрецедентная.

Она требует решения.

Я мог сделать это в любое время, когда обращённая к планете сторона луны погружена во тьму, но я решил дождаться наиболее драматического момента. В системе с единственным солнцем и будучи единственным естественным спутником Земли, с этим миром, называемый Луной, часто происходят затмения. Я решил дождаться одного из таких событий — вычислить момент его наступления труда не составило. Я надеялся, что в это время к Луне будут обращены взгляды непропорционально большого числа обитателей планеты.

И когда тень Земли — сумасшедшей планеты с её вгоняющими в отчаяние обитателями, робкими, когда дело касается космических полётов, но бесконечно воинственными по отношению к себе подобным — когда эта тень побежала по лунной поверхности, я был готов. Как только компьютер сказал мне, что вся обращённая к Земле сторона Луны погрузилась во тьму, я активировал лазерные маяки своего летуна, заставив их мигать рубиновым светом, который люди просто не могли не заметить, в течение всего периода затмения.

Им пришлось ждать восемь земных дней, прежде чем в том месте Луны, откуда я им сигналил, наступила ночь, но когда это произошло, они ответили мне тем же способом. Очевидно, они ждали лунной ночи в надежде лучше разглядеть мой лазер, если я стану сигналить им в ответ.

И я просигналил — лишь один раз, чтобы у них не осталось сомнений в том, что я действительно здесь. Но как они ни пытались продолжить общение со мной после этого — передавая простые числа, точечные матрицы с пиктограммами — больше я не отвечал ничего.