Маленький Йоханнес
Шрифт:
– Это мой личный выбор, – ответил светлячок с грустинкой в голосе. – Мне надоела суета.
– Вы ведь это не серьезно? – спросил Вьюнок.
– Абсолютно серьезно, – вздохнул светлячок. – Было время, когда я любил вечеринки, танцульки и охотно занимался подобными пустяками. Но сейчас я перенес такие страдания, сейчас…
Он так расчувствовался, что его огонек снова погас. К счастью, они были уже у выхода, и кролик, заслышав их шаги, отодвинулся в сторону, чтобы впустить внутрь лунный свет.
Как только друзья вышли из норы, Йоханнес попросил:
– Расскажи нам свою историю,
– Ах! Это грустная история. Ничего особенного.
– Расскажи, расскажи! – закричали остальные.
– Ну, вы наверняка знаете, что мы, светлячки, уникальные создания. Полагаю, никто не станет спорить, что светлячки самые одаренные из всех живых существ на земле.
– Почему? Я об этом ничего не знаю, – заметил кролик.
– А ты умеешь светиться? – надменным голосом спросил светлячок.
– Нет! Не умею, – признался кролик.
– А мы умеем! Все до одного! Мы можем по желанию зажигаться и гаснуть. Свет – это ценнейший природный дар, а способность светиться – наивысшая ступень развития всего живого. Разве кто-то осмелится оспорить наше превосходство? К тому же у самцов-светлячков есть крылья, и мы можем покрывать большие расстояния.
– Летать я тоже не умею, – безропотно констатировал кролик.
– Благодаря божественному дару свечения, – продолжал светлячок, – с нами считаются другие животные. Птицы, например, на нас не нападают. И лишь одно животное, самое недоразвитое, ловит нас и потехи ради забирает к себе домой. Человек! Это презренное чудовище.
Йоханнес посмотрел на Вьюнка. Тот улыбнулся и подмигнул ему.
– Как-то раз я безмятежно кружил в зарослях кустарника. Та, чья судьба была неразрывно связана с моей, жила на уединенной мокрой лужайке на берегу пруда. Ползая в траве, она сияла изумительным бледно-изумрудным светом, чем и покорила мое юное сердце. Я витал вокруг нее, пытаясь привлечь ее внимание, меняя яркость своего свечения. Она заметила мое приветствие и слегка приглушила свой собственный свет. Дрожа от восторга, я было собрался сложить крылья и броситься в объятия своей лучезарной возлюбленной, как раздался зловещий грохот. На меня надвигались какие-то темные фигуры. Это были люди. В ужасе я рванул в воздух, а они пустились в погоню, пытаясь огреть меня увесистыми черными штуковинами. Впрочем, мои крылья оказались быстрее, чем их косолапые ноги. Когда я вернулся…
На этом месте рассказчик лишился голоса.
Слушатели почтительно молчали.
Спустя мгновение светлячок продолжил:
– Вы, наверное, уже догадались. Моя невеста, самая лучистая из всех, исчезла. Ее поймали жестокосердные люди. Уютная лужайка была истоптана вдоль и поперек, а насиженное местечко на берегу пруда опустело. Я остался один.
Впечатлительный кролик снова опустил ухо, чтобы утереть слезы.
– С тех пор я изменился, – вздохнул светлячок. – Ненавижу развлечения. Я думаю только о той, которую потерял, и о том дне, когда снова ее увижу.
– Так, значит, ты еще надеешься? – оживился кролик.
– Не только надеюсь, я уверен, что там, наверху, я увижусь с моей возлюбленной.
– Но… – начал было кролик.
– Кролик! – перебил его светлячок. – Я понимаю неуверенность тех,
– Там! – сказал светлячок и с благоговением поднял глаза к мерцающему звездами небу. – Там я их всех увижу! Всех моих предков, друзей и мою ненаглядную, сияющих еще ярче, чем здесь, на земле. Ах! Когда же я наконец покончу с низменным существованием и вознесусь к ней – той, что ждет меня? Ах! Когда же? Когда?
Светлячок вздохнул и уполз обратно в темную нору, оставив огорченных слушателей.
– Бедняга! – вздохнул кролик. – Надеюсь, что его желание сбудется.
– Я тоже, – согласился Йоханнес.
– Сомневаюсь, – фыркнул Вьюнок. – Но история трогательная.
– Милый Вьюнок, – сказал Йоханнес. – Я очень устал и хочу спать.
– Ложись рядом, я укрою тебя своей мантией, – предложил Вьюнок. Он снял мантию и накрыл ею себя и Йоханнеса. Друзья устроились на пахучем мху, на склоне дюны, и обнялись.
– Не хотите ли подложить меня под голову? – предложил кролик.
Йоханнес и Вьюнок так и сделали.
– Спокойной ночи, мама! – сказал Вьюнок Луне.
Крепко сжимая в руке золотой ключик, Йоханнес прильнул к мягкой шерстке доброго кролика и уснул.
Три
Где же он, Престо? Куда подевался твой хозяин? Как страшно проснуться в лодке, в камыше, одному, без хозяина. Испугаешься тут!
И сейчас ты мечешься, как полоумный, жалобно поскуливая, и нигде не можешь его найти. Несчастный Престо! Как же ты мог так крепко спать, что не заметил исчезновения хозяина? Обычно ты просыпаешься при малейшем его движении.
Ты с трудом отыскал место, где хозяин сошел на берег, но здесь, в дюнах, ты окончательно потерял след. Ты уже все здесь обнюхал. Тщетно! Вот беда так беда! Хозяин пропал! Бесследно! Ищи же его, Престо! Не сдавайся!
Стой! Там, справа, на склоне, разве никого нет? Посмотри как следует!
На мгновение пес остановился и пристально вгляделся в даль. Затем вытягивает морду и стремглав летит к темному пятну на склоне дюны.
Когда Престо понял, что это действительно его сгинувший маленький хозяин, по которому он отчаянно скучал, он не знал, как излить свой восторг и благодарность судьбе. Он вилял хвостом, крутился волчком, прыгал, визжал, заходился лаем, терся холодным носом о любимое лицо, облизывал его и обнюхивал.
– Тихо, Престо! Марш в корзину! – приказал Йоханнес спросонок.
Какой чудной хозяин! Где же я возьму корзину?!
Мало-помалу сознание маленького сони начало проясняться. Утренние ласки Престо были такими привычными. Но сейчас, окутанный дремой – ему еще грезились эльфы в лунном свете, – Йоханнес опасался, что холодное дыхание утра бесследно развеет эти видения. «Не открывать глаза, – думал он. – Иначе я опять увижу часы и обои».
Но тут Йоханнес почувствовал, что лежит в каком-то странном положении. И не под одеялом. Медленно, осторожно он приоткрыл глаза.