маленькое летнее приключение
Шрифт:
Поначалу, он увидел, как над деревянным забором, с соседской стороны показалась голова и, повертевшись туда обратно, исчезла. Торми проморгался и приосанился. Надо ж было такому привидеться?! В самом деле, с чего бы это старикашке подглядывать так нагло, когда у них тут ничего не происходит? Но голова возникла снова, а за ней появился и торс, одетый в коричневый пиджачок, с чем-то белеющимся в кармашке. У Торми чуть глаза из орбит не повыскакивали, когда он разглядел, что белеется там цветок. Куда же это старый нафуфырился, да еще и на забор зачем-то залез?
Соскочив со скамейки, мальчик опрометью кинулся
Отведя руками листву, мальчик выглянул на залитую солнцем дорожку, проходящую как раз вдоль забора, с которого свисали гирлянды желто-кремовых и красноватых цветков жимолости. Если тетушка идет прикончить надоедливого старикашку за шпионскую деятельность - этого никак нельзя пропустить! Но, судя по обеспокоенному выражению лица, как-то переставало вериться в ее кровавые намерения. Торми начинал нутром чувствовать, что тут что-то не то, и это "не то" окажется для него большим сюрпризом.
Подойдя к месту дислокации старичка, тетушка, взволнованно дыша, огляделась, прежде чем заговорить:
– Ты с ума сошел! Что ты здесь делаешь?
– Хотелось мне увидеть ваши очи,
И ждать приятного момента уж не имелось мочи.
Донеслось с забора, из уст соседа, расплывающегося в улыбке.
Торми крякнул от неожиданности и закрыл ладошкой рот.
– Немедленно спускайся! Тебя могут увидеть, - уговаривала тетушка.
– Мне не до сна. Ваши признанья,
Смогли разжечь во мне огонь познанья.
– Я же написала в записочке, что расскажу подробней о случившемся при любом удобном случае.
– Мне ждать так долго не досуг.
Возьмешь и передумаешь ты вдруг.
– Ну же, слазь оттуда! Я беспокоюсь. Где-то тут рядом должен шастать этот мелкий негодник, Тормазнизио Шкафаэль.
– Шкафаэль нас не заметит.
А если что, он мне ответит!
– Хватит уже! Что за дурацкие выходки?! Я не узнаю тебя, Аукуба.
– Ты в двух словах скажи,
А я подумаю немножко.
Им к лекарям
Протоптана дорожка!
– Ну, уж ты перегибаешь палку!
– вспылила тетушка.
– Анемон просто вынужден терпеть этого несносного мальчишку. Но ничего, я заставлю мелюзгу бежать отсюда без оглядки!
– пообещала себе Люциль, сжимая кулаки.
Торми потихоньку офигивал в кустах от всего происходящего, превратившись в одно большое ухо. Дедушка Ау (как он издевательски назвал старикашку, сократив его благозвучное имя) вел себя так, будто его на протяжении трех дней безостановочно колотили табуретом по голове. Что-то раньше в нем не было заметно поэтической нотки.
– Так значит все твои признания о Торми?
Будь же он неладен!
Сбился с рифмы старичок.
– На сей раз не о нем, но в доме творятся странные вещи. Все эти п-призраки.
– Призраки?
– Расскажу. Все расскажу, но сейчас не место и не время. Все потом! А теперь… - Тетушка прихватила с дорожки
Это подействовала лучше, чем увещевания. Голова тут же скрылась за забором, а тетушка смогла, наконец, вздохнуть спокойно, утирая накативший пот. Быть сегодня снова жаре.
Аукуба не унимался:
– Потом расскажешь. Буду ждать
В конфетной лавке ровно в пять.
Камень покинул суровую ладонь тетушки и приземлился куда-то с другой стороны забора. Сдавленный хрюк подсказал куда именно.
– Сколько лет его знаю, а все не меняется. Все такой же болван!
– счастливо улыбаясь, заключила Люциль и, оглядевшись, дабы убедиться, что они были одни, зашагала по тропинке обратно к дому.
Мальчик скрипел зубами в кустах. Ах, старый друг. Ах, вон оно что! Ну, дайте догадаться, кто о нем наболтал все самое худшее, что только можно навоображать?! Спелись, называется! Ну-ну! Ух, как он зол! Но, тем не менее, Торми не спешил вылезать из укрытия и обнародовать свое негодование. Толку-то? Хорошо, что все-таки узнал, с чего это у тетушки к нему такая необузданная "симпатия" появилась. В конфетной лавке, значит. Сходить? А ну ее! У него на вечер имелись другие, более приятные планы. Например, покушать пирожных в "Майском жуке".
Обождав, когда пестрая птичка перелетит с одного колышка на другой, мальчик выбрался из укрытия и повернул обратно. Крадучись, как кот на охоте, он добрался до излюбленной скамейке с видом на куполообразные цветы. Обернулся на забор, где еще недавно так хорошо просматривался старикашка, подумал, что и долбил то тот сегодня все утро, не иначе, как лестницу к забору приколачивал. (Все то у него должно быть добротно сделано, все то чтобы к месту! А Торми теперь страдай!) Отвернувшись, мальчик чуть не взвился в воздух. Перед ним стояла статуя Анемона. Бездвижно. Бездыханно. Безэмоционально. В зеленом костюме с желтой вышивкой ползущей по жилету, подобно змеям, и в желтых же сапогах на небольшом каблучке. То, что учитель был все-таки жив, Торми узнал чуть позже, когда тот, шагнув к нему, присел на скамейку, по цвету так оригинально подходящую к его обуви.
"Тут и поседеть не долго!" - пронеслось в голове мальчика. И он уселся рядом с учителем.
– Я беспокоюсь немного, - сообщил вдруг Анемон совершенно спокойным голосом.
– Лайнерия сегодня не прислала письма.
– На нее это не похоже, - решил усугубить ситуация Торми.
– Может с ней что-нибудь… - Анемон неожиданно замер, словно что-то почувствовал… или унюхал. Вскочил на ноги, почесал задумчиво висок и, шикнув на Торми, чтоб тот молчал, унесся в направлении дальней беседки, в глубину сада.
Мальчик, нахмурив брови, обдумывал все случившееся, и в который раз не смог найти ответа - зачем он выбрал в качестве своего учителя именно Анемона Арахуэнте? Но через минуту он это более-менее понял, когда перед ним, как дух из табакерки, выскочила Тея с добротной дубовой палкой на перевес.
– Анемон не пробегал?
– вопросила она, сверкая глазами, как огнем из преисподнии.
Торми ошарашено оценил ее боевой настрой, но решил ни единым словом не выдать учителя. Как бы то ни было, а сенсей был одним из главных аргументов, заставляющим его хотеть жить каждый день. То есть выживать, во что бы то ни стало!