Малика или куда приводят мечты
Шрифт:
Единственным источником воды в деревне был колодец, однако боевики не пили из него, опасаясь за свое здоровье, питьевую воду они завозили в огромных бутылях, а колодезной поили как раз пленных, отчего те мучились животами, а некоторые и умирали, подхватив дизентерию или еще какую опасную бактерию. В полуразрушенных домах повстанцы держали скот, за которым ухаживали женщины, их боевики похищали и свозили сюда, используя в качестве рабынь, а если некоторые умирали от жестокого обращения, то привозили новых. Эти женщины безропотно выполняли любые приказы. В случае же отказа сразу получали пулю в лоб. Люди Биеры не имели жалости или сочувствия, поскольку
Наутро дверь в ангар, где сидел Амир, открыли, внутрь ворвались потоки света, заставив пленника зажмуриться. Его вывели двое:
– В шатер командора!
– заявил один из них с явным акцентом.
В шатре уже заседал Кадим, рядом с ним стояла женщина с подносом в руках. Она выкладывала перед ним чашки, хлеб, мясо, а когда закончила, то сразу же удалилась:
– Садись, Амир Абдель, - указал Биера на стул, который сейчас находился на том же месте, где вчера Амир стоял на коленях.
Пленник сел и уставился на главаря.
– Вот что меня терзает больше всего, - начал Кадим, разливая по чашкам чай. – С какой целью ты здесь? Зачем тебе этот Зейн?
– Я уже все сказал вчера.
– Видимо не все сказал, - сверкнул очами Кадим. – Ты знаешь, почему Зейн оказался у нас?
– Мне сказали, что он выбрал сторону правительства после переворота.
– Это-то так, но помимо…
– Не знаю.
– Хм, - поднялся Биера с места, взял одну чашку и подошел к Амиру. – Бери и не отказывай, я не с каждым такой приветливый.
Амир послушно взял чашку.
– Видишь ли, я в некотором замешательстве насчет тебя и твоей женщины. И думаю, что ты можешь мне помочь.
– Я готов на все, лишь бы вы отпустили ее.
– А ты? Как можно заботиться о женщине? Их много, важнее ты.
– Нет, для меня важнее она.
– Ладно, ладно, о сантиментах потом. Сейчас о деле. Твой друг Зейн не привлекал нашего внимания ровно до тех пор, пока сам не пришел к нам, точнее, ко мне. Ему нужны были деньги, взамен он обещал предоставить нам кое-какую информацию о военных планах нынешнего правительства. Так вот, деньги он получил, после чего исчез. В итоге я остался и без денег, и без информации. А я человек дела и такого предательства не прощаю. По сути, Аль Биди знал и о наших методах, и о том, что будет, если он скроется. Фактически он обрек свою семью, как и себя. Мои люди взяли его на границе, этот сукин сын хотел бежать. Только вот денег при нем не оказалось. Ни о чем не говорит тебе эта история? А, Амир?
– Нет, я об этом ничего не знал.
– Вот как. Получается, ты – грамотный человек, работающий в международной организации и вот так необдуманно, не имея никакой информации,
– Я был когда-то знаком с Зейном, когда он еще жил и работал в Европе. Аль Биди оказал мне услугу в свое время, и я решил ему помочь.
– Так значит, вы все же лично знакомы.
– Да.
– Тогда все ясно.
– Ничего не ясно!
– Амир встал со стула. – Я непричастен к делам Зейна, помочь ему попросила его семья.
– Ты знаешь, где деньги? – Кадим посмотрел на него ледяным равнодушным взглядом.
– Нет и еще раз нет. Я ничего не знаю о его махинациях.
– Сядь! – рявкнул Биера. – Ложь тебе сейчас не помощница, ты и твоя потаскуха у меня на клинке ножа, стоит сказать слово, и вы будете плясать передо мной по битому стеклу здесь и сейчас. А потом мои люди развлекутся с твоей благоверной у тебя же на глазах.
Амир тогда обмяк и безвольно опустился на стул, он не знал, что ему сказать и что сделать. Биера все равно не поверит.
– В общем, даю тебе день на размышления. Завтра утром в это же время ты будешь здесь, и если твои слова мне не понравятся, то твоя жена устроит нам представление, - затем главарь посмотрел на своих. – Уведите эту собаку.
Пленника затолкали в ангар. Сейчас Амир принялся бить кулаком в землю, да только какой ото всего этого толк?
А Марина продолжала сидеть в темноте. Она провела весь день в ангаре, ей не дали ни воды, ни еды. Девушка успела два раза потерять сознание, а когда приходила в себя, то снова и снова оказывалась во тьме. Одежда стала влажной и холодной, отчего ее начало трясти. Мерзкий запах плесени уже не вызывал тошноту, но голова продолжала кружиться. К вечеру Мар уснула, бедняжка лежала на земле, свернувшись калачиком, и продолжала дрожать даже во сне.
На следующий день, как и сказал Биера, Амира привели к нему в шатер, усадили на все тот же стул:
– Ну что? Сегодня готов рассказать правду? – сухо произнес Кадим, сверля глазами предателя.
– Я не знаю, что вы от меня хотите услышать. Я клянусь перед Аллахом, что ничего не знаю о делах Зейна.
– Уверен?
– Умоляю, - Амир слез со стула и упал на колени перед главарем. – Не трогайте ее, со мной делайте, что хотите, но ее не трогайте. Она лишь слабая женщина, она не виновата, - он опустил голову и уткнулся лбом в землю. – Умоляю.
– Ты жалок, - покачал головой Кадим и обратил взор на своего солдата. – Ведите ее.
– Нет! Не надо! Не надо! – закричал Амир, но тогда к нему подошел боевик и ударил прикладом в спину.
Трое солдат направились к ангару, где сидела Марина. Один открыл дверь, двое других прошли внутрь и, подхватив девушку под руки, вытащили наружу. Резкий свет ударил по глазам, Мар начала кричать и упираться, только ее продолжали тащить:
– Не трогайте меня, пожалуйста!
– рыдала она. – Отпустите! Не трогайте!
– Шевелись, шлюха!
– рычали на нее солдаты.
Девушку практически внесли в шатер и бросили в стороне от Амира. Когда она увидела мужа, то хотела броситься к нему, но все те же солдаты преградили путь.
– А вот и наша королева, - с мерзким оскалом произнес Кадим. – И правда, хорошенькая.
Он подошел к ней и, схватив за волосы, обратил лицом к себе:
– Белая кожа, да это подарок для моих ребят.
Из глаз Амира текли слезы, он смотрел на испуганную рыдающую жену и шептал только одно слово: «Прости»