Малика или куда приводят мечты
Шрифт:
Но, несмотря на угрызения совести, Амир все-таки попросил администратора заказать билет в Швейцарию, как бы то ни было, Марине здесь не место.
Сегодня жарко, собственно, как и вчера, от вентилятора никакого толка, лишь гоняет горячий воздух по кругу. Из-за духоты разболелась голова. Марина с несчастным лицом сидела на кровати и бесцельно смотрела в окно:
– И что я здесь делаю? – шептала она сама себе. – Почти четыре года скитаний, а та ли это жизнь, которая мне нужна? Настька вышла замуж и уже успела родить, хотя, собственно, поэтому и вышла замуж. Я же, как не пришей кобыле хвост.
Вскоре вернулся и Амир, уже с порога он заметил настроение жены, поэтому сел подле нее, взял за руку:
– Я понимаю тебя, - произнес он с нотками грусти в голосе. – Я тоже устал. Не поверишь, раньше для меня работа была всем. Постоянные перелеты, встречи, споры, победы и проигрыши – не жизнь, а мечта, но сейчас все изменилось. Хочется покоя, семьи.
– У нас нет семьи, - убрала свою руку Мар. – Мы просто два потерявшихся человека, думающие, что нашли свое место.
– Давай договоримся, когда я вернусь, то…
– То что? Возьмешь отпуск на пару недель? Нет, это не то.
– Ты, как всегда, не дослушала. Я хотел сказать, что попрошу перевода. Займусь оседлой работой, буду как все – протирать штаны в кабинете и ровно в семь вечера отправляться домой. Как тебе?
– Думаю, ты через неделю такой работы задергаешься.
– Зачем же судить, не попробовав? А вдруг все будет наоборот.
Марина лишь слегка улыбнулась. Она действительно устала от постоянных мотаний по белу свету. Ей, как и любой женщине, хотелось семейного очага, уюта, а больше всего хотелось детей. Рано или поздно все приедается: путешествия уже напрягают, новые вещи не радуют, работа не доставляет удовольствия, в душе возникает только одно желание – подарить жизнь. Хочется заботиться, любить своего малыша. Сколько еще она будет смотреть на чужих детей? Сколько еще будет невольно улыбаться, когда чей-то ребенок надует пузырь из слюней?
Спустя четыре часа в дверь постучались, то был администратор, он передал Амиру в руки конверт:
– Все сделано, господин.
– Благодарю.
Марина тогда бросила недовольный взгляд на конверт:
– Это билет?
– Да.
– Во сколько рейс?
– В восемь.
– Значит, пора собираться.
Пока она нехотя складывала вещи в чемодан, Амир стоял у окна. В голове снова закрутились слова Джанет, Ситте, жены, но отступать уже поздно.
Перед отъездом Марина подошла к Амиру, какое-то время она мялась, но потом произнесла:
– У меня такое ощущение, что я прощаюсь с тобой, что больше тебя не увижу.
– Ну что за глупости, родная, - он прижал ее к себе. – Не накручивай себя. Все будет хорошо.
– Дай Бог.
Ее карие глаза так проникновенно смотрели, что мужское сердце сжалось. Они еще минут двадцать стояли, обнимая друг друга, затем вышли из номера и направились на улицу, где их уже ждало такси.
Пусть до аэропорта был неблизкий, хотя так даже лучше, муж и жена могли подольше побыть вместе.
Мимо тянулась
Мар все полтора часа провела в молчании, она смотрела вперед на дорогу, ее платок развевался на ветру, в глаза то и дело попадал песок, руки сжимали сумочку, где лежали документы и билет. А Амир олицетворял спокойствие, на самом же деле нервно перебирал четки, спрятав руки под длинными широкими рукавами галабеи. Только от одной мысли, что он может больше никогда не увидеть жену, сердце начинало болеть.
Их молчание нарушил водитель, он повернулся к Амиру:
– Заедем на заправку, господин. Всего пять минут.
– Хорошо.
И машина свернула на проселочную дорогу. Через триста метров впереди показалась ветхая хижина и несколько колонок, местами покрытых ржавчиной. Остановившись на заправке, водитель вышел из авто, взял из багажника канистры и направился к хозяину, Марина тем временем также покинула свое место, чтобы немного размяться.
– Здесь есть магазин? – спросила она.
– Неуверен, но можешь узнать.
– Тогда я быстро.
Мар поспешила в хижину. В помещении в дальнем углу стояли два автомата с газировкой и шоколадками, а напротив невысокая стойка с кассовым аппаратом, за которой восседал тучный малиец в соломенной шляпе.
– Чего желаете, мадам? – заговорил продавец.
– Колу, пожалуйста.
Амир тем временем мирно дожидался остальных, сидя в авто, как вдруг заметил два военных джипа, свернувших с трассы и направляющихся к ним. Но удивляться тут особо нечему, военные - частые гости, скорее всего, проверят документы и, как полагается, пожелают доброго пути.
Машины въехали на парковку и резко остановились, отчего вокруг поднялись столбы пыли. Из одного джипа вылезли три человека в униформе и черных арафатках, скрывающих лица, они быстрым шагом направились к Амиру, рывком открыли дверь:
– Выходи! – крикнул один из них на арабском.
– Кто вы? – сейчас Амир понял, что это не правительственные военные.
– Выходи, живо! – человек достал из-за плеча автомат и направил на него.
– Хорошо, хорошо.
Когда он покидал машину, в голове крутилась одна единственная фраза: «Мар, только не выходи, не выходи…»
Двое обошли его с каждой стороны и, подталкивая, повели к тонированному джипу. Они почти закончили - Амир уже сел, а похитители дали знак водителю, что пора, как вдруг послышался женский голос за их спинами:
– Амир?
Те резко развернулись, напротив них стояла Марина с банкой колы в руках.
– Берите и эту с собой, - донеслось из-за опущенного стекла второго джипа.
Мужчины быстро подхватили под руки Мар и потащили в сторону машины, она попыталась было закричать, но один из негодяев больно ударил прикладом ей в плечо, Марина лишь съежилась и ее тут же усадили в тот самый джип, откуда поступил приказ.