Малиновский. Солдат Отчизны
Шрифт:
— Видишь, какой живучий у тебя самолёт! Хоть и зовут его «кукурузником»!
— Так то ж любя...
27
На очередной приём к Сталину Лаврентий Павлович Берия пришёл с увесистой папкой. Увидев, как он кладёт её перед собой на стол, Сталин вкрадчиво осведомился:
— Что, Лаврентий, рукопись романа принёс? Решил знаменитым писателем стать?
Берия порадовался, что появился в кабинете, когда у вождя хорошее настроение.
— Завидую я писателям, товарищ Сталин! — Берия, в неофициальной обстановке называвший вождя запросто Кобой,
— А не правильнее ли предположить, Лаврентий, что писатель, как инженер человеческих душ, отвечает не только за себя, он обязан отвечать перед всем народом за результаты своего творчества? К тому же писатель находится в постоянном подчинении воле нашей большевистской партии. Я думаю, что ты пришёл не для того, чтобы обсуждать преимущества той или иной профессии. Что там, в твоей папке?
— Товарищ Сталин, я располагаю сведениями о том, что готовится Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении генералу армии Малиновскому звания маршала.
— Молодец, Лаврентий, хорошо информирован. Такой указ действительно готовится. Мы тут приняли решение, что при восстановлении Государственной границы СССР командующим фронтами необходимо присваивать маршальское звание. И решили, что Малиновский и Толбухин вполне достойны этого звания. А ты что — против?
— Безусловно против, товарищ Сталин! Категорически! Вот в этой самой папке — досье на Малиновского, компромат такой силы, что ему впору не маршала присваивать, а генеральские звёзды снимать!
Сталин с интересом посмотрел на папку, будто ожидал, что из неё само собой появится нечто удивительное. Глядя, как Берия среди множества бумаг, содержащихся в папке, выискивает что-то особенно важное, он недовольно сказал:
— Зачем копаться в бумагах, Лаврентий? Ты наверняка уже изучил их. Память у тебя хорошая. Не тяни время, рассказывай.
— Товарищ Сталин, я постараюсь предельно коротко. Начну с документа, в котором изложено поведение Малиновского во Франции, когда он находился там в Русском экспедиционном корпусе. Ещё будучи в военном лагере Майи, что в ста пятидесяти километрах от Парижа, Малиновский был завербован французской разведкой. Не исключено, что уже позже, в лагере ЛяКуртин, его завербовала и немецкая разведка. Есть данные агентуры, что Малиновский намеревался не возвращаться в Россию, когда узнал об Октябрьской революции. Однако французская и немецкая разведка настояли на его возвращении в Россию с целью внедрения в Красную Армию и сбора информации.
Сталин слушал со скучающим видом.
— Всё это, Лаврентий, ты мне рассказывал ещё в тридцать девятом. Неужели запамятовал? В результате, когда Жуков просил, чтобы Малиновского назначили к нему начальником штаба во время боёв на Халхин-Голе, мы вынуждены были отказаться.
— Это было совершенно правильное решение, товарищ Сталин. — Берия даже привстал со стула. — Мало того что Малиновский прохлаждался во Франции, пока мы здесь беляков рубали, так он ещё и в нашу армию проник. Даже обладая большим воображением, товарищ Сталин, трудно себе представить, как он мог совершенно беспрепятственно пройти территории, занятые колчаковскими армиями! Между прочим, контрразведка у Колчака работала так, что мышь не могла проскочить!
— Тебе бы следовало знать, Лаврентий, — задумчиво изрёк Сталин, — что
— Но это же подтверждено фактами! — попытался доказать своё Берия.
— Ну, хорошо. — У Сталина не было никакого желания спорить на эту тему. — Сейчас ты будешь рассказывать мне, что Малиновский, являясь советником республиканской армии в Испании в тридцать шестом — тридцать восьмом годах, был к тому же завербован и гитлеровской разведкой.
— Именно так и было, — закивал Берия. — И тому есть неопровержимые доказательства!
Сталин встал и медленно прошёлся по кабинету, мимоходом взглянув на портреты Суворова и Кутузова, которые он приказал повесить на стене после начала войны с гитлеровской Германией.
— Посмотри, Лаврентий, на портреты этих великих русских полководцев, — тон у Сталина был дружелюбный. — Слушают они тебя и, наверное, очень удивляются. А знаешь чему? Удивляются они такому странному факту: как этот гитлеровский агент Малиновский вовсю лупит гитлеровскую армию, изгоняя её из пределов Советского Союза, вместо того чтобы, как Власов, перебежать на сторону немцев? И как этот гитлеровский агент Малиновский блестяще осуществил Ясско-Кишинёвскую операцию, которая войдёт в историю советского военного искусства как Ясско-Кишинёвские Канны? И ещё, Лаврентий, великие русские полководцы очень удивляются тому, что, оказывается, это не Малиновский разгромил армию Манштейна под Сталинградом, не Малиновский освободил Ростов, Одессу, Запорожье и другие города, и, наконец, вовсе не Малиновский победоносно вошёл в Бухарест. Всё это, оказывается, совершил товарищ Берия с помощью своего досье?
Произнеся эту длительную тираду, Сталин снова уселся в кресло и принялся раскуривать трубку.
— Товарищ Сталин! — Берия понял, что за вроде бы безобидной шуткой кроется пугающее своей непредсказуемостью раздражение. — В досье много других материалов, компрометирующих Малиновского. Можно предположить, что он и в Испанию улизнул, чтобы оказаться подальше от Ежова и чтобы сподручнее было передавать информацию нашим противникам. Кроме того, есть компромат и бытового характера — к примеру, его увлечение разными женщинами.
— Не тебе бы говорить об этом, Лаврентий, — негромко произнёс Сталин.
— А ещё, товарищ Сталин, у него в квартире висел портрет врага народа Уборевича, а вашего портрета не было!
Сталин молчал, а Берия приводил всё новые и новые «факты».
— Думаю, товарищ Сталин, что Малиновский оказался на крючке и у английской разведки. Недаром с таким упорством добивался встречи с ним английский журналист Александр Верт. А какой журналист не является одновременно и агентом?
— Ты уж выкладывай, Лаврентий, свой самый главный козырь, — проворчал Сталин. — Что Малиновский иногда принародно не боится покритиковать самого Верховного.
— Вы — гениальный провидец, Иосиф Виссарионович!
— В общем, Лаврентий, ничего нового в твоей папке не содержится. Интересно, кто это нарыл столько материалов?
— Один из моих лучших, опытнейших контрразведчиков, товарищ Сталин. Фамилия его Барахвостов. Не контрразведчик — рентген. Он этого Малиновского, можно сказать, с самой люльки пасёт. Не так давно выезжал на 2-й Украинский фронт, сообщил, что командующий фронтом встаёт на защиту выявленных агентов абвера.
Сталин пропустил эти слова мимо ушей. Его вдруг заинтересовало совсем другое.