Малиновский. Солдат Отчизны

Марченко Анатолий Тимофеевич

Но удивительно: уныния у тех, кому выпало продолжать войну, не было — радость победы так прочно вселилась в сердца, что даже предчувствие новых испытаний и вполне реальная вероятность навеки остаться лежать в чужой земле не могли затмить этой всепоглощающей радости, единственным желанием было поскорее разбить самураев, чтобы уже окончательно вернуться к гражданской жизни.

Всем, кто перебазировался на Дальний Восток, запрещалось посылать письма с дороги, не было объявлено о конечном пункте маршрута, на станциях, мимо которых проходили или ненадолго задерживались эшелоны, вывешивались специальные «обманные» таблички «Все билеты проданы». Даже штабные офицеры не посвящались в детали

этого «путешествия»: в Новосибирске им говорили, что эшелон идёт до Красноярска, в Красноярске сообщалось, что предстоит путь до Иркутска, и только в Хабаровске объявлялась станция назначения. Генералы были переодеты в штатское, им временно, в целях конспирации, присваивались воинские звания на несколько рангов ниже реального. Что же касается высшего командного состава, то он обзаводился вымышленными фамилиями. Малиновскому сообщили, что на всё время боевых действий он будет генерал-полковником Морозовым, а начальник его штаба генерал армии Захаров — генерал-полковником Золотовым. Не миновало переименование и маршала Василевского, который стал генерал-полковником Васильевым.

Под командование Малиновского в Забайкалье перебрасывались: 39-я армия генерал-полковника И.И. Людникова, героя Сталинграда и штурма Кёнигсберга, 53-я армия генерал-полковника И.М. Манагарова, 6-я гвардейская танковая армия генерал-полковника танковых войск А.Г. Кравченко. Кроме того, в состав Забайкальского фронта вошли 17-я армия генерал-лейтенанта А.И. Данилова, 36-я армия генерал-лейтенанта А.А. Лупинского, героя штурма Берлина, конно-механизированная группа генерал-полковника И.А. Плиева и 12-я воздушная армия маршала авиации С.А. Худякова.

В первых числах августа всё было готово для начала военных действий.

33

5 июля 1945 года самолёт маршала Василевского приземлился на аэродроме в Чите, где разместился штаб Забайкальского фронта. Его встретил командующий фронтом маршал Малиновский. Боевые друзья крепко обнялись. Родион Яковлевич не скрывал своей радости: военная судьба вновь соединила его со старым однополчанином.

Василевский привёз с собой директиву Ставки. Этой директивой планировалось провести три операции. Хингано-Мукденская операция возлагалась на Забайкальский фронт Малиновского, при этом предусматривалась, что она будет проведена совместно с войсками Монгольской Народной Республики. Фронту Малиновского предстояло преодолеть Большой Хинганский хребет и главными силами нанести удар на Мукден. 1-й Дальневосточный фронт должен был провести Харбинско-Гиринскую операцию с нанесением главных ударов на Харбин и Гирин. 2-му Дальневосточному фронту досталась вспомогательная, Сунгарийская операция, в ходе которой предполагалось сковать Квантунскую армию ударом из Приамурья. Оба Дальневосточных фронта должны были тесно взаимодействовать с Тихоокеанским флотом.

— От вашего фронта, Родион Яковлевич, — говорил Василевский, — Ставка требует стремительно вторгнуться в Центральную Маньчжурию и во взаимодействии с войсками Приморской группы и Дальневосточного фронта разгромить Квантунскую армию и овладеть районами Чифын, Мукден, Чанчунь, Чжаланьтунь. Разумеется, главный фактор — внезапность и использование подвижных соединений фронта.

— Всё ясно, — отозвался Малиновский. — Хотя Хинган, конечно, не подарок. Тут у меня уже появились маловеры, пытаются доказать, что танкам через Хинган не пройти. Но Кравченко заверяет — прорвётся. И я ему верю. Мы с ним всё уже обмозговали и хотим пустить танковую армию в первом эшелоне фронта.

— Рискованно, конечно, — заметил Василевский, обдумывая слова Малиновского. — Даже с

учётом того, что будем преодолевать Хинган в его более узкой части, это примерно двести-триста километров. Восточные отроги хребта здесь длиннее и выше западных. И всё же на перевалах могут образоваться пробки...

Маршалы подошли поближе к оперативной карте.

— Зато как только танки вырвутся на Маньчжурскую равнину, до Чанчуня и Мукдена будет уже рукой подать. А падёт Мукден — и вся японская оборона затрещит по швам.

— Это верно.

— Сейчас танковая армия и две общевойсковые армии сосредоточены на Тамцак-Булакском выступе в Монголии, они поведут наступление на Солунь. Здесь монголо-маньчжурская граница подступает к Большому Хингану. И что особенно привлекает, так это отсутствие крупных рек. Да и перевалы более пологие.

— Что и говорить, это кратчайший путь на Маньчжурскую равнину. — Василевский всё более склонялся к предложению Малиновского. — Верховный требует стремительных действий. А что, если мы, Родион Яковлевич, поставим задачу Кравченко преодолеть Большой Хинган не на десятый день операции, как это предусмотрено планом, а на пятый? Да и общевойсковые армии поторопим. Вот, скажем, 36-й прикажем овладеть укрепрайоном Хайлар не на двенадцатый день, а на десятый?

— Риск, как говорится, благородное дело, — улыбнулся Малиновский. — Солдаты и офицеры воспримут это на «ура», уж больно хочется всем побыстрее поставить точку в этой войне. А 53-ю армию Манагарова поставим в затылок танковой армии и потребуем, чтобы она неотступно шла следом. Думаю, поразворотливее сможет действовать и правый фланг фронта — 17-я армия и конно-механизированная группа Плиева. Хотя им досталась распрекрасная пустыня Гоби.

— Так и сделаем, — решил Василевский. — Вот только надо доложить Верховному.

— Можно бы и не докладывать! — весело сказал Малиновский. — Вы же не о продлении сроков будете просить, а о сокращении.

— И всё же. Пусть даст добро, а то ещё обидится, что обошли да не согласовали.

Но Верховный на этот раз опередил Василевского. Позвонив ему и поинтересовавшись, как идёт подготовка к операции, Сталин спросил, нельзя ли ускорить её дней на десять. Василевский был удивлён: Сталин звонил не из Москвы, а из Потсдама, где проходила конференция трёх держав. Чем объяснить такую поспешность? Опять, видимо, в военные планы вторгаются политические соображения? И всё же мягко, но настойчиво он объяснил Сталину, что в таком случае сосредоточение войск и подвоз всего необходимого для операции может сорваться. Сталин, как ни странно, сразу же согласился со всеми доводами.

Маршалы позже продолжили обсуждение предстоящих действий.

— Ну что же, Родион Яковлевич, вам придётся повторить подвиг Александра Васильевича Суворова. Конечно, Альпы и Хинган имеют отличия, и не малые, а всё же как не вспомнить его Швейцарский поход... На помощь танкам при форсировании Хингана надо будет бросить группы сапёров, им придётся срезать грунт для уменьшения крена машин при подъёмах, расширять дороги, да мало ли что ещё!

— Кравченко справится! — уверенно сказал Малиновский. — Он со своими ребятами хорошо Карпаты освоил!

— Теперь проведём рекогносцировку, побываем на основных операционных направлениях вашего фронта. Придётся где вместе, а где и порознь — для ускорения проверки готовности войск.

Разговор прервал Захаров.

— Только что получено, можно сказать, сенсационное сообщение, — встревоженным голосом сказал он. — Американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму.

Воцарилось тревожное молчание. Василевский и Малиновский срочно отправились в аппаратную связаться с Москвой. Ставка подтвердила сроки начала операции.