Малиновский. Солдат Отчизны
Шрифт:
— Сталин считает, что эти действия американцев не вызваны военной необходимостью и не повлияют на способность Японии к сопротивлению, — сообщил Василевский.
— Это же неслыханное злодеяние, — громко вздохнул Малиновский. — Миллионы безвинных жертв.
Маршалы ещё не знали, что через два дня вторую атомную бомбу американцы сбросят на Нагасаки.
9 августа в ноль-ноль часов 10 минут по местному времени войска Забайкальского фронта перешли границу. Его передовые отряды вместе с пограничниками атаковали многочисленные
6-я гвардейская танковая армия Кравченко начала форсировать Большой Хинган. Это было незабываемое зрелище! Танкам ещё никогда не приходилось преодолевать столь грозную, почти неприступную преграду: местами хребет достигал высоты 800-1200 метров над уровнем моря, проходимость усложняли многочисленные отроги, склоны были покрыты густыми лесами. Отроги разделялись широкими равнинами, реками с болотистым дном. К тому же с началом наступления на Хинган обрушились ливни.
Танкам пришлось тяжело: они с трудом взбирались на крутые подъёмы, преодолевали заболоченные ущелья, сыпучие пески и взбунтовавшиеся от проливных дождей реки. И всё же «орлы» Кравченко за семь часов преодолели 40 километров!
Перевалив через хребет, танки пошли вниз — это было не менее опасным, чем подъём. Пришлось довольно часто удерживать танки и самоходные орудия тросами, чтобы они не попадали в ущелья. Но темп наступления не сбавлялся: в отдельные дни он превышал 100 километров!
Самое главное: японцы и в страшном сне не могли себе представить, что непреодолимый для танков Большой Хинган (в этом они были твёрдо уверены) оказался для советских войск проходимым. Появление советских танков на Маньчжурской равнине вызвало у японцев настоящий шок.
Малиновского же особенно заботила проблема с доставкой танковой армии горючего. В сложившихся условиях это было непросто. Недаром даже в самый разгар боёв Родион Яковлевич скрупулёзно помечал в своей полевой книжке, к примеру, следующее: «Отправлено Кравченко — самолётами — автобензина 35 тонн, дизельного топлива 32 тонны, масла 10 тонн; автотранспортом: автобензина 158 тонн, дизельного топлива 102 тонны, масла 107 тонн». Дальше шли записи о количестве отправленных армии боеприпасов и продовольствия...
Что же касается конно-механизированной группы Иссы Александровича Плиева, то на её долю выпали не менее тяжкие испытания. Путь наступления пролегал через пустыню Гоби, или, как её называли китайцы, Шамо. Страшная безводная пустыня, которая при ветреной погоде вздымала в небеса тучи серо-жёлтой пыли. Жара — под пятьдесят градусов, а песок накалялся и до семидесяти! Немилосердно палило солнце, казалось, что стоишь у доменной печи. Каждый глоток воды был на вес золота. Машины по ступицу зарывались в песок, а песок простирался от горизонта до горизонта. Песчаные бури, казалось, выкалывают глаза.
«Много
Это писал военный министр Маньчжурии генерал Син Жи-Лян, пугая возможного противника. Но он не знал, что такие военачальники, как Малиновский и Плиев, были не из пугливых. Конно-механизированная группа, преодолевая все трудности, упорно продвигалась вперёд, к Калганскому укреплённому району.
Район этот сразу трудно было и разглядеть. Вначале впереди показались едва приметные пологие курганы, поросшие ковылём, груды камней, серые юрты... Курганы же на поверку оказались железобетонными дотами, а юрты — дзотами. К ним вели хитроумные подземные ходы, рядом располагались замаскированные склады, жильё. То, что бойцы Плиева вначале приняли за выжженные солнцем полосы лебеды, оказалось проволочными заграждениями, за которыми были устроены противотанковые заграждения, рвы, минные поля. Ко всему прочему — траншеи полного профиля с ходами сообщений. А для пущей неприступности Калганский укрепрайон своими флангами упирался в Великую Китайскую стену.
Плиеву вспомнилось, что как-то раз, ещё до начала боевых действий, Малиновский рассказал ему весьма занятную историю. Николай II пригласил высокого сановника феодального Китая Ли Хун-Чжана, начавшего свою карьеру с подавления Тайпинского восстания, на свою коронацию. Сановник отправился в Москву с огромной пышной свитой и... гробом — на случай смерти в долгом пути. Ехали на верблюдах, основной караван состоял из многочисленных повозок — тырок, запряжённых быками. Оси у тырок были изготовлены из дерева, не смазывались, и потому над всей пустыней на много вёрст окрест стоял оглушающий скрип.
Вспомнив этот рассказ, Плиев рассмеялся. Уж слишком забавная история!
Да что там министр Син Жи-Лян! Ведь даже собственный начальник штаба, не воевавший на западе, а всё время прослуживший на Дальнем Востоке и постоянно хвастающийся тем, что отлично знает местный театр военных действий, не раз спрашивал: «Неужели вы и впрямь думаете, что по пустыне Гоби можно наступать со скоростью сто километров?» А получив в очередной раз положительный ответ, восклицал: «Пустыня Гоби — это же не Европа!»
— Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! — спокойно реагировал Плиев. И ставил очередную задачу: — В основе нашего наступления — борьба за время и пространство. Не давать противнику опомниться, бить его по частям. Темп должен быть предельно высоким, иначе противник подготовится к контрударам, и в результате мы получим затяжные бои. Боевой порядок — ромб. Впереди ударная группировка, уступом вправо и влево — усиленные кавалерийские дивизии второго эшелона, сзади — резерв. Все передвижения — только ночью.