Малиновые истории
Шрифт:
Кивком головы меня отпустили на свободу. И я ринулась в этот воздух как в воду после сумасшедше жаркого дня…
Неожиданный (а чего я, собственно, ожидала?) ветер за бортом закрутил меня словно наволочку в стиральной машине. Рев двигателя, свист в ушах… я не слышала собственного вопля счастья и ужаса, пока не дернула за кольцо, сосчитав заветные цифры в одну секунду. На этом все романтические параллели закончились…
Меня еще немного покрутило, потом тряхнуло и падение прекратилось. Я висела высоко над землей в тишине и безветрии,
…К счастью, прежде чем перерезать все стропы, я задумалась: с какой начать? Задрала голову вверх, но увидела только изнанку каски, которая уперлась в ранец за спиной. Несколько попыток не принесли результата, и меня посетила, наконец, первая после прыжка разумная мысль: если я зацепилась за самолет, то почему вокруг такая тишина?
Раз самолета не слышно, значит… значит он улетел? Значит… мама!!! Я ни за что не держусь, самолет улетел, а я падаю!! Спасите меня кто-нибудь! Я одна, я совсем одна и я падаю!!…
От экзистенциальных внутренних диалогов (да, я произносила их вслух – но кто осудит?) меня отвлек интересный акустический эффект: звуки здесь, в полной тишине, разносились совсем не так, как на земле. Голос плескался рядом, не отлетая и на метр.
И тогда я сказала:
– Господи! Как я здесь оказалась?! Дура!..
Как вы понимаете, в этом месте мой суицидальный гештальт громко хлопнул дверью: вполне можно было и не стричься…
Ну а дальше все было как-то обыденно и приземленно… хотя до приземления еще не дошло.
Разблокировав запаску, я посмотрела на землю: ничего особенного, все как из самолета. Покрутилась в своей амуниции вправо и влево. Скучно. Попыталась понять, куда меня несет. Так и не поняла. Да когда уже все это закончится?
Приближаясь наконец к земле, услышала, как мне орут:
– Ноги! Ноги вместе!
Сделала все, как орали, и даже вспомнила, что купол, возможно, придется «гасить». Хотя где я, где «гасить», и где купол…
Одно я вам скажу: приземляясь с парашютом, нужно быть готовыми к удару как при прыжке с высоты примерно трех метров. Вот летите вы себе, летите… позевываете даже. И вдруг вас – шарррах! – и как со шкафа о землю.
…Я отделалась сильно ушибленным копчиком – он потом еще с полгода ныл. А вот голова, которая изнутри треснулась об каску, – голова не болела, нет.
И тогда моя коллега, которую тоже преследовали семейные проблемы, поехала прыгать в следующие выходные. Я бы, наверное, тоже, поехала, чтоб уж наверняка… Но мне места в машине не хватило.
Так вот, коллега тоже романтично прыгала. Ну, это я так думаю – не спрашивала. И при соприкосновении с действительностью в виде жесткой земли она сломала ногу в двух местах. Со смещением. Ага… её когда в больницу привезли, врач спросил: что случилось? Она говорит: упала. Врач спрашивает: с какой высоты? Она задумалась. Сопровождающие подсказали: с тысячи метров…
Врач удивился, наверное… А я вот что поняла: любые
Но это я теперь так думаю.
ЗА ОБЛАКАМИ ВОЗДУХ ЗОЛОТОЙ
С этими слезами вечная история…
С одной стороны, нерадостные события нашей жизни всегда сопровождаются слезами. Это понятно и необходимо.
С другой, плачущая ради нужного ей эффекта женщина – это так пошло! Но ведь тоже необходимо…
И где, спрашивается, истина?
…Что-что, а поплакать я всегда любила. И по поводу, и из любви к искусству, и в детстве, и во взрослой уже жизни…
Пока одна не очень-то, как сейчас понимаю, счастливая женщина не объяснила мне, что плакать стыдно. И нужно иметь гордость! Когда-то и она была слабой и надеялась на чужую доброту. А теперь дудки: из нее, из этой самой женщины, никто слезинки не выжмет. Не дождутся!
Меня это впечатлило.
Чуть позднее услышала, что плачут всегда от бессилия – бессилия что-либо изменить. А ведь и правда… Ну и зачем тогда рыдать? Это бесполезно, глупо и стыдно. Дело надо делать, а не носом хлюпать!
С такими похвальными мыслями я и прожила пару десятков лет. Очень собой гордилась – разумная взрослая женщина, и… и не дождутся! А если уж сильно надо, то манипулировать окружающими вполне можно и без этих вот постыдных слез и соплей!
Однако с годами теория начала сбоить: я стала много путешествовать и вдруг обнаружила, что, попадая в разные интересные места (как сейчас принято говорить, локации), время от времени… уливаюсь беспричинными слезами. На ровном месте, безо всякой цели и не от горя!
Злилась на себя ужасно: ну что за бестолковость, с чего, кому? Взрослая тетя шмыгает носом, глаза утирает… Чушь, глупость несусветная! Но оказалось, что я совершенно ничего не могу с этим поделать.
***
В первый раз это случилось в Благовещенском соборе в Кремле. Там пел небольшой хор. А капелла, полифония… Замерла, задержалась, заслушалась. Слезы, нежданные и незваные, вскипели от… да похоже, от тоски по детству, проведенному за беспробудными хоровыми репетициями. У нас был абсолютно профессиональный детский хор, который уже во втором классе пел многоголосие… Так все и объяснилось. Но колокольчик звякнул.
***
В следующий раз я стояла возле Стены плача. Ага, ближе поплакать негде было.
Кто там бывал – знает, как деловито организованы густые потоки туристов, делящиеся на мужскую и женскую половины. Толпа, гомон, охранники, металлические барьеры, палящее солнце… К тому моменту я была сильно разочарована всеми уже увиденными иерусалимскими достопримечательностями («воооон там Он вознесся. А может, вон там») … Слишком уж ясно во всем этом ощущался коммерческий дух. Или мне так казалось?