Малое небо
Шрифт:
– Спасибо, не надо, - ответил Джири.
– Лучше я позвоню в гостиницу, попрошу, чтобы мой номер оставили за мной.
– Мы сами можем это сделать. Какая гостиница?
Он назвал.
– А доктор не сказал, когда отпустит меня?
– Думаю, завтра. Просто мы хотим, чтобы ночь вы провели у нас. Ничего серьезного нет. Небольшой шок, вам ведь так досталось.
– Она с состраданием взглянула на него и отправилась к другим больным.
Джири лежал на спине. Шок? Разве он испытал шок? Он стал мысленно ощупывать себя, осторожно, по миллиметру: нет ли где перелома или ушиба. Он был совершенно спокоен. Может, ему ввели транквилизатор? Этого
На следующее утро к его кровати подошел полицейский. Это был крепкий и плотный мужчина, он достал из металлического футляра очки, приготовил блокнот.
– Надеюсь, вы поможете нам. Если у нас будет словесный портрет этого человека, мы его быстро найдем.
Что ж, Джири готов помочь.
– Их было двое. Обоим около тридцати пяти. По-моему, они профессионалы. Говорил только один, другой, судя по всему, добровольно уступил инициативу напарнику. У того был ланкаширский акцент.
– Хм. А не похоже было, что он нарочно так говорил?
– Нет, голос звучал вполне естественно.
– Во что они были одеты?
– В плащи. И кепки надвинуты низко на глаза. Один потолще, но оба не слишком крепкого телосложения. Среднего роста, среднего веса.
– Цвет волос?
– Они не снимали кепок. Может, даже и лысые, кто их знает.
– Как же это произошло?
– Они вошли и сели за мой столик, подождали, пока в зале никого не останется - только старуха в углу спала, - и потребовали у меня мой бумажник. Тот, что с ланкаширским акцентом, сказал мне тихо: "Отдавай кошелек, мы тебя не тронем". Я старался оттянуть время, притворился, что роюсь в карманах и ищу кошелек, а сам поглядывал на дверь. Но не успел я вскочить и убежать, как они оба навалились на меня и начали бить.
– Чем? Просто кулаком?
– Одним ударом сбили меня с ног, а потом пинали ногами.
При этих словах боль исказила лицо Джири - напоминали о себе поврежденные ребра.
Полицейский сидел молча, перечитывая записи. Наконец он поднялся, посмотрел с высоты своего роста на Джири и заключил:
– Не густо, нам это не ахти как поможет, верно? А ведь вы рассчитываете, что мы его найдем.
– Если не найдете, я не стану предъявлять к вам никаких претензий.
– Значит, вы будете первым таким.
Полицейский ушел. Джири лежал на спине, ждал, когда его отпустят из больницы, и раздумывал, догадался ли полицейский, что он лжет. Потом мысленно пожал плечами. Лги не лги, а надо постараться, чтобы полиция не вышла на след ирландцев. Если их поймают и станут судить, на процессе будут присутствовать репортеры. А Джири не хотелось привлекать к себе внимания. Пусть его оставят в покое, скорее бы вернуться на вокзал.
К концу дня он подъехал к гостинице на такси. Ему должны были выделить санитарную машину, но он не стал ее дожидаться и добрался до гостиницы сам.
– Джири исключается из нашей компании, - сказал Джулиан Робинсон.
– Почему же?
– удивился долговязый веснушчатый парнишка.
– Он ведь всегда был вместе с нами.
– Был да сплыл, - угрюмо ответил Джулиан. Утро у него выдалось скверное, и теперь он жаждал отомстить, заставить помучиться другого.
– Он слишком глуп для нас.
– Что же я такого глупого сделал?
– спросил Дэвид Джири с напускным безразличием. Он стоял у дощатого забора около школьных ворот; враждебность улицы там, за забором, холодный взгляд Робинсона вызывали в нем страх. Пятеро мальчишек нерешительно переглядывались.
– Ты трус, боишься драться, - сказал Джулиан Робинсон.
– Мы берем в компанию только тех, кто не боится драться, а ты - боишься.
– А ты сначала подерись с ним, раз считаешь его трусом, - предложил веснушчатый.
– Ладно.
– Джулиан бросил ранец на землю.
– Когда - сейчас или после школы?
– спросил он Дэвида Джири.
– Почему обязательно драться?
– поинтересовался Дэвид.
– Видите, - сказал Джулиан, обращаясь к ребятам.
– Он трусит.
Побагровев от злости, Дэвид подскочил к нему и ударил кулаком в лицо.
– Ты свинья, без предупреждения!
– завопил Джулиан, отскакивая назад. Убью!
– Попробуй!
Они дрались с остервенением. Силы пока в них особой не было, и потому они не переломали друг другу костей, но, одержимые жаждой сделать противнику больнее, пускали в дело кулаки, толкались, пинались ногами, буквально рвали друг друга на части. А потом, прямо как собаки, утратили всякий интерес к поединку. Закончили они драку перебранкой.
– Ты нечестно дерешься!
– Зато лучше тебя, - заключил Дэвид.
– Ничья, - предложил веснушчатый миротворец.
– Нет, он не будет с нами, - уперся Джулиан. Он еле сдерживал слезы от боли и досады.
– Он дурак. И вся семья его такая. А отец, так тот шизик. Он-то думает, мы ничего не знаем, а мы все знаем. Все знают, что его отец псих, он ведь чокнулся.
– О чем это ты?
– с ужасом спросил Дэвид. Сердце его бешено заколотилось. Перед таким ударом он оказался беззащитен.
– Я слышал, как мамины и папины знакомые разговаривали. Говорили о твоем отце, что он, мол, лишился рассудка. А потом я слышал, как папа звонил психиатру и сообщил ему, что твой отец сдвинулся. Живет на вокзале и нипочем не желает уходить оттуда. Они собираются упрятать его в психушку.
– На каком вокзале?
– На Паддингтонском, - ответил Джулиан.
– Не придуривайся, будто не знаешь. Он все время там торчит, потому что он сумасшедший, такой же идиот, как ты.
С искаженным от ярости лицом Дэвид подскочил к Джулиану и вцепился ему в волосы.
– Возьми свои слова назад!
– зарычал он, дергая его голову из стороны в сторону.
– Возьми назад! Возьми назад!
– Отпусти, свинья! Я не собирался драться! Отпусти!
– Возьми свои слова назад!
– орал Дэвид.
– Возьми назад!