Малоизвестная история Малой Руси
Шрифт:
«Источник, из которого почерпнуто г. Грушевским это сведение (о «миссии Капниста» — Авт.) — довольно мутный, — констатировали видные украинские историки братья Андрей и Николай Стороженко. — И вряд ли оно может выдержать строгую историческую критику; скорее в нем следует видеть чью-то досужую сплетню».
Впрочем, отсутствие доказательств, останавливая настоящих ученых, никогда не служило препятствием для «национально сознательных» авторов, сочиняющих опусы на псевдоисторическую тему. Поэтому о «поездке в Берлин Василия Капниста» и его «переговорах с представителями прусских правительственных кругов о помощи украинскому национально-освободительному движению» уверенно повествуют сегодня многие издания, в том числе учебники и различного рода справочники по истории
Конечно, не все доморощенные «историки» ограничиваются голословными заявлениями. Некоторые из них все же тужатся доказать достоверность «миссии Капниста», но делают это неуклюже. Так, например, как профессор Ярослав Дашкевич из Львова, взявшийся проводить «графологический анализ» записки, написанной таинственным посланцем к Герцбергу с просьбой об аудиенции. Сей эксперт-самоучка (насколько известно, профессиональным специалистом-графологом Дашкевич не является) как мог сопоставил почерк записки с почерком одного из писем Василия Капниста жене и пришел к заключению, что оба текста «писал один и тот же человек». При этом профессор вынужден был признать, что почерки письма и записки «не полностью идентичны» (что, кстати сказать, видно невооруженным глазом из опубликованных фотокопий), но объяснил это тем, что, дескать, к Герцбергу Капнист старался писать каллиграфически, а к жене писал небрежно. Тем не менее, изображение некоторых букв в обоих текстах (они на французском языке) похоже, чего для Дашкевича оказалось достаточно.
Почему способ написания этих букв — «особенный, индивидуализированный», присущий исключительно Василию Капнисту? Неужели никто другой так не писал? Как быть с другими буквами, написание которых в письме и записке не схоже? На эти вопросы профессор ответа не дал. Между тем, Бронислав Дембинский, первым обнаруживший в архиве указанную записку, отмечал, что это не подлинник, а всего лишь копия, текст точно переписанный с оригинала неизвестным немецким канцеляристом. Если это действительно так, то потуги львовского «графолога» выглядят просто комично.
Но и без того курьезов и изъянов в «системе доказательств» г-на Дашкевича предостаточно. К примеру, ему необходимо было пояснить, каким образом в короткой (всего четыре предложения) записке к канцлеру оказалось множество (около десяти) грамматических ошибок. Трудно представить, чтобы их допустил Василий Капнист, человек хорошо образованный, для которого, к тому же, французский был языком постоянного общения (в том числе переписки) с близкими людьми.
Профессор попытался объяснить лишь один случай — с обращением Votre Excellence (Ваше Превосходительство). В записке стоит Votre Exelence (две ошибки в одном слове и это не описка — словосочетание встречается в тексте четыре раза и всюду написано неправильно). Указаный факт Дашкевич деликатно именует «индивидуальным написанием» и глубокомысленно заключает: «Индивидуальное написание Exelence (вместо правильного Excellence) мы склонны считать фонетическим украинизмом. Украинский язык не любит сочетания нескольких (в данном случае — трех) согласных. Латинское слово excellentia трансформировалось в украинском языке в слово екселенцiя (которое вошло в таком виде в начале ХIХ в. в орфографическую практику, особенно в Западной Украине), в котором сочетание трех согласных заменено сочетанием двух».
О какой «орфографической практике украинского языка» можно говорить применительно ко времени Василия Капниста? Какое влияние она могла бы иметь (даже если б в реальности и существовала в Западной Украине в начале ХIХ века) на текст, написанный в XVIII веке по-французски неукраиноязычным жителем Левобережья? Вряд ли на это
Происки кривого дипломата
Но кто же все-таки явился с визитом к высокопоставленному прусскому чиновнику? Некоторые историки склонялись к выводу, что никакого визита не было. Герцберг сам его выдумал. Стремясь к обострению русско-прусских отношений, канцлер в осторожной форме попытался увлечь своего короля перспективой ослабления Российской империи путем организации в ней восстания. И тут же подстраховался: дескать, доверять таинственному эмиссару следует с оглядкой, мало ли кем он может оказаться на самом деле. Но поскольку заинтересовать Фридриха-Вильгельма не удалось, Герцберг поторопился отказаться (и сразу же отмежевался) от этой идеи.
Такая версия имеет право на существование. Нельзя исключать и сознательную фабрикацию документов Брониславом Дембинским (это предположение тоже высказывалось). Но вероятнее всего другое.
Инициатором ухудшения отношений с Россией мог быть вовсе не Герцберг. В то время на королевской службе состоял некий итальянец, маркиз Джеронимо Луккензини, которого историки характеризуют как авантюриста. Ему удалось войти в доверие к Фридриху-Вильгельму II и получить назначение послом в Варшаву. Этот-то кривой (неосторожно забавляясь химическими опытами, маркиз потерял глаз) дипломат, исходя из каких-то своих соображений, делал все, чтобы спровоцировать конфликт с русскими. К этому же он всячески подталкивал Герцберга. «У меня здесь заготовлено несколько агитаторов, которые ждут только приказания, чтобы броситься на границы и, напав на русские войска, вызвать волнение, — писал Луккензини канцлеру. — Они желают только получить ручательство в том, что Пруссия им поможет».
По-видимому, маркиз и подослал к Герцбергу одного из своих подручных. А фамилию Капниста и прочие сведения, нужные для того, чтобы правдоподобно изображать эмиссара из Малороссии, Луккензини мог узнать из донесений другого авантюриста — Антона Заблоцкого, польского консула, резиденция которого в 1789–1791 годах находилась в Миргороде. Консул буквально бомбардировал свое правительство депешами, уверяя, что малорусы мечтают о том, чтобы вернуть свою Родину под господство Польши, готовы с этой целью устроить восстание и поддержать вторжение польских войск на Левобережную Украину. Сообщения Заблоцкого в Варшаве не принимали всерьез даже заядлые русофобы. Слишком уж очевидным было, что консул несет полную чушь. А вот пронырливый маркиз, наверняка имевший возможность ознакомиться с докладами из Миргорода, мог заинтересоваться содержавшейся там информацией и использовать ее для реализации собственных планов.
Что ж, в то время Европу во множестве наводняли различные авантюристы, составлявшие самые разнообразные прожекты. Только вековечные устремления украинцев тут не причем.
Тарас Шевченко: оборотная сторона медали
«…полупьяная муза Шевченка. Я знаю, что эти слова произведут на моих читателей неблагоприятное для автора впечатление, и спешу заявить, что для историка слово правды должно быть дороже благосклонности читателей… Как необходимы были в свое время похвалы, так необходимо теперь показать медаль с оборотной стороны».
Разве это не Шевченко — этот, возможно, неплохой поэт и на удивление малокультурный и безвольный человек, разве это не он научил нас ругать пана, как говорится, за глаза и пить с ним водку, и холуйствовать перед ним? Именно этот иконописный «батько Тарас» и задержал культурное развитие нашей нации.
Давно замечено, что возвеличивание недостойных напоминает сооружение памятников из снега. Каким бы огромным ни был слеплен снежный истукан, он тает и рушится под воздействием весенних лучей солнца. Точно также воздвигнутый на лжи культ какого-либо деятеля неизбежно гибнет в лучах Правды. Все это, повторюсь, известно давно. Что, однако, не мешает появлению очередных культов. Таких, например, как культ Тараса Шевченко.