Малолетный Витушишников
Шрифт:
– То не бе?
– сказал изумленный Вронченко и подпрыгнул на стуле.
– К душевному сожалению, ваше высокопревосходительство, то бе, сказал с печальною улыбкою, кланяясь, Родоканаки.
24
Только после ухода Родоканаки Вронченко опамятовался:
– Что за бес? Иль э фу 1, - сказал он тут же случившемуся секретарю. Какой там к бесу шелк?
1 Il est fou (франц.) - он с ума сошел, одурел.
Но сам он вскоре понял, что шелк имеет во всем деле лишь чисто формальное значение, и вспомнил, что сумма питейных
Министр Вронченко почувствовал одиночество. Он задал себе вопрос, как поступил бы на его месте великий Канкрин, и даже приложил руку ко лбу козырьком, так как тот, страдая слабым зрением, всегда надвигал на лоб в служебные часы зеленый козырек, предохраняющий от света.
Решительно не находя ответа, Вронченко сказал секретарю фразу, в которой выразил положение:
– Вся совокупность такая... Ответа не было.
Надув щеки и пофукав, он отдышался и решил, что возможны перемены.
Он решил посетить некоторых товарищей по министерским обязанностям, а лично до вечера ничего не предпринимать.
25
Как всегда бывает с человеком растерянным, он поехал на верный провал, к министру юстиции Панину.
Министр юстиции отличался прямолинейностью. Буквально понимая принцип непреклонности, он ни перед кем, исключая императора, не преклонял головы, и если ему, например, случалось уронить носовой платок или очки, то, при высоком росте, приседал за нужною вещью на корточки, не склоняя корпуса. Он отличался нравственностью, преувеличенные слухи о которой дошли даже до иностранных дворов.
Объяснив суть дела Панину, Вронченко указал на то, что, если рассудить антр ну дё 1, - кабатчик не может уследить за всеми и за всех отвечать, и просил о помощи:
1 Entre nous deux (франц.) - между нами двумя.
– Бо трещим.
Панин ответил ему с откровенностью:
– Всегда рад, любезный Федор Павлович, вашим представлениям, когда они касаются правосудия. Заверяю, что виновные будут строго наказаны. Преступление, подобное описанному вами выше, не может в просвещенном государстве остаться без наказания. Но приложу все старания, дабы охранить спокойствие вашего министерства.
Нюхнув табаку, заехал к Левашову, но генерал делал свою утреннюю гимнастику, и из комнаты доносилось:
– Ать! Два!
– Рыв-ком!
Пробираясь на усталой лошади к Алексею Федоровичу Орлову, Вронченко опустился, обмяк, почувствовал, что погода изменилась, тает, и что баки у него мокрые, как будто он никогда и не был министром.
Алексей Федорович Орлов принял его с всегдашнею осанкою воина.
Первые фразы, произнесенные им, были энергичны:
– Садитесь! Что такое?
Но потом, со второй же фразы Вронченка, он стал совершенно рассеян, смотрел все время на свои каблуки, завивал крендельком конец аксельбанта
– Хоша я и понимаю, что финансы нужны, да в кабак ходить строго воспрещается.
Выйдя на улицу и найдя там уже совершенную слякоть и разлезлое таяние снега, Вронченко посмотрел на осиротелую лазурь и, сказав сам себе:
– В отставку!
– приказал кучеру:
– Отвези меня на квартиру.
26
На очередном докладе государю Вронченко крепился и наконец, побагровев, доложил, что с откупными операциями обстоит неблагополучно.
Он долго готовился к этому докладу.
Император прервал его.
– Утри нос, - сказал он строго.
Это могло быть понято буквально, потому что в сильном волнении министр действительно почасту и помногу нюхал табак, так что позднейшие домыслы о том, что в эту минуту у него "повисла капля", может быть, имели основание. У императора было наследственное отвращение к табаку. Но, с другой стороны, это могло быть понято как приказ об отставке.
Сразу же после этого доклада стало известно, что министр финансов на днях выходит в отставку.
27
Когда граф Клейнмихель прослышал, что у Вронченка неладно с откупами, он пришел в хорошее расположение духа.
– Скотина, - сказал он, - пусть посидит без миллионов, скотина, с миллионами всякий умеет.
Когда же разнесся слух об отставке Вронченка, он окончательно повеселел.
– Уходит в отставку, - сказал он в разговоре со своим любимцем директором департамента публичных зданий.
– И уходи, скотина.
Директор тоже выказал радость, но прибавил, что с балансом и бюджетом теперь, по-видимому, произойдет перемена.
– Какая перемена?
– спросил граф.
– К чему? Директор объяснил, что откупа отпадают, и это дает в ведомстве финансов будто бы разницу в двадцать с лишком миллионов.
– Конечно, отпадают, пусть посидит без миллионов, скотина, - сказал граф, но тут же вспомнил, что скотина-то выходит в отставку, а он, граф, остается.
Он посовещался кой с кем.
К вечеру погрузился в размышления и начал быстро ходить по кабинету.
Поставлена на стол бутылка зельцерской, что всегда делала в таких случаях заботливая графиня.
Ему стало вдруг ясно: отпадают миллионы - не на что строить железные дороги и мосты. Не на что строить - не строятся. То есть исчезают в первую очередь подрядчики.
Граф Клейнмихель увидел перед собою бездну разорения.
28
Слухи, которые поползли разом и вдруг, имели особенно злонамеренный характер.
Передавалось на ухо и с оглядкою, что двое солдат угрожали жизни императора, но его спас малолетный подросток. Другие же, главным образом из военных, с досадою возражали, что, напротив, юный наглец бросил снежком в императора, но был задержан полицейским поручиком, а теперь нахал содержится в Петропавловской крепости.