Маловероятно
Шрифт:
Рори.
Все кончится слезами.
Я лишь надеюсь оказаться рядом, чтобы утереть их.
Ах, а по поводу признания? Потом.
Наши дни
Рори
На следующее утро я просыпаюсь от запаха свежеиспеченного торта и бреду на него как мультяшный герой, практически вплывая в гостиную. Какао, сахар и теплая сдоба с хрустящей корочкой. На кухне замечаю Мала, который
Он кошмарно выглядит.
Загорелая кожа бледная, глаза понурые и слезятся, нос красный. Он выглядит так, словно вымотался донельзя. Шея и лицо покрыты бисеринками холодного пота. Мал переносит торт на барную стойку, чтобы тот остыл, а потом достает из-под нее небольшой подарочный пакет и ставит его рядом.
— Я ухожу, — безучастно уведомляет он.
Его грубоватый голос особенно резкий, особенно хриплый, особенно другой. За ночь что-то произошло, и я судорожно вспоминаю вчерашний день, пытаясь понять, что именно.
— Ты болен, — говорю я, не обращая внимания на его праздничные приготовления. Мне все равно, у кого день рождения. Выходить из дома в таком состоянии — плохая затея. — Останься.
Мал качает головой:
— Это важно.
— У кого день рождения? — спрашиваю я.
— Не спрашивай, пожалуйста. — Опустив глаза в пол, он трогает свою бровь.
Странный ответ, но Мал и сам странный. А потом я вспоминаю, что мое присутствие здесь в высшей степени нежелательно. Может, Мал приглашен на день рождения и не хочет брать меня с собой. От этой мысли сердце пронзают стыд и обида, но я решаю не зацикливаться.
— Где Эштон? — спрашиваю я, в основном, чтобы заглушить урчание в животе.
— Хе. — Мал устало улыбается, его подернутые морщинками смеющиеся глаза похожи на глаза того веселого парня, каким он был раньше. — Пока мы спали, наш лихой парень свалил посреди ночи. Сплетни сообщают, что он сел в дублинском аэропорту на частый самолет и улетел в Таиланд кататься на слонах.
— Да быть не может! — У меня сейчас глаза вывалятся из орбит.
Мал качает головой и кашляет. Кашель сухой и громкий, чуть не выбивает Малу плечо.
— Только что звонил Райнер и ввел меня в курс дела.
— Он, наверное, на грани нервного срыва.
Мал пожимает плечами.
— Думать надо, прежде чем подписывать контракт с рок-звездой, который ширяется героином, нюхает кокаин и вволю закидывается галлюциногенами. Глупо ожидать, что такой согласится жить в Ирландии два месяца как отшельник. Вот. Взгляни сама.
Он поворачивает ко мне ноутбук и открывает новостной сайт. Эштон сидит на слоне между гидом и великолепной женщиной не старше восемнадцати лет и машет руками взад-вперед.
— Слоны, гады!
Я закрываю рот ладошкой, пряча улыбку.
— Вообще-то ты забыл о голубых китах. Это они самые большие животные на Земле, — бурчит его помощница — та девица, что совала Малу свой номер. Она идет рядом со слоном вместе с остальной свитой Эштона.
— Да, но я о млекопитающих, — фыркает Эштон.
— Киты и есть млекопитающие.
Эштон испускает истошный крик:
— Ну вот вообще класс! А теперь живо спустите меня вниз с этого вонючего придурка. Они все равно похожи на морщинистые синюшные яйца.
Я кликаю на иконку, закрывая видео, и стараюсь не обалдевать от двух миллионов просмотров на боковой панели.
Я поворачиваюсь к Малу.
— Ты бледный как смерть.
Проявлю немного сочувствия и заведу разговор о салфетке попозже. Судя по его виду, Мал сейчас не жаждет вступать в дебаты. Моя основная цель — убедиться, что в ближайшее время он не выйдет за порог этого дома. На улице вспыхивает молния, по крыше барабанит дождь. На секунду гаснет свет.
Опять эта сверхъестественная чушь.
— Твое здоровье. — Мал поднимает чашку с чаем и делает глоток.
Я обхожу барную стойку и прижимаю ладонь к его лбу. Он горит.
— Ты никуда не пойдешь, — шепчу я.
— Боюсь, я не спрашивал разрешения, Рори.
— Не пойдешь, — настаиваю я и вытираю пот с его лба. — Ты там умрешь. А я застряну тут одна-одинешенька. То еще удовольствие.
Я пытаюсь шутить, но забываю о Кэт. Это ужасный момент. Как она умерла? Она болела? Ты заботился о ней? Пока не выясню, стоит быть более осторожной в высказываниях.
— Ты не одна. — Мал миролюбиво клюет меня в лоб. — На чердаке живут мыши.
— Мал, — предостерегаю я, заметив, как он смотрит на лежащие между нами ключи, и качаю головой. — Пообещай, что никуда не пойдешь.
— Что я говорил по поводу обещаний, Рори? Я даю их только, если намереваюсь сдержать. А ты? — Снова кашель.
Есть только одно место, где ему нужно сейчас находиться. В постели.
Мал прав. Гостиная не место для сна, и именно я виновата в том, что сейчас он в таком состоянии. Мне надо было лечь в спальный мешок в его теплой комнате. Но я настояла на том, чтобы мы ночевали в разных комнатах. Теперь он больной как собака, потому что пытался мне угодить.
Я хватаю ключи, отворачиваюсь и, умчавшись в комнату Эштона, запираюсь изнутри. Мал бежит за мной по пятам, но я захлопываю дверь, и он бьет по ней и рычит:
— Рори!
— Ложись в постель! — кричу я в ответ.
— Мне нужно ехать.
— Тебе противопоказано ехать в таком состоянии. Мал, мне все равно, к кому ты собрался. Ты не пойдешь. Если хочешь, могу позвонить и извиниться от твоего лица.
Слышу, как он трется лбом о деревянную дверь, опускаясь на корточки. Наверное, так выбился из сил, что стоять не может.