Мальта

Грицак Елена Николаевна

Но условия странной сделки диктовал не он, а император Священной Римской империи Карл V, и символический подарок в виде охотничьей птицы, конечно, подразумевал более серьезные условия.

Новая резиденция даровалась изгнанникам в обмен на клятву верности чужому правителю, что означало переход в статус наемного войска. Тем не менее иоанниты согласились принять дар, в ответ дав слово защищать королевские суда в Средиземноморье, воевать с турками, уничтожать пиратские галеры и попытаться не допустить врага к Триполи. Если падение Иерусалима вызвало у европейской общественности гнев, бесславное окончание Крестовых походов отозвалось печалью, то утрата Родоса, равно как и судьба его бездомных владельцев, уже никого не трогала. Впрочем, один заинтересованный

человек нашелся. Надев тиару папы римского, бывший член ордена Климент VII занялся делами госпитальеров, невзирая на собственное крайне сложное положение и бурные события, происходившие тогда в христианском мире.

Император Карл V

Безмерные притязания на власть действительно сильного монарха Карла V, бесконечные конфликты в итальянских королевствах, но более всего нараставшая, подобно девятому валу, борьба с Реформацией грозили неприятностями лично понтифику и могли подорвать престиж папства в целом. Занятые глобальными вопросами, вершители судеб небрежно отмахивались от горстки рыцарей, чьи злоключения давно воспринимались как фарс.

Карл заинтересовался ситуацией благодаря вмешательству папы, но доброта императора была продиктована отнюдь не желанием помочь обездоленным братьям. Тонкий политик, он «осчастливил» госпитальеров землей, решив сразу две задачи: задобрил понтифика и обрел воинственных слуг. Под нажимом обстоятельств иоанниты приняли Мальту, Гоцо и ненужный Триполи, в обмен дав клятву верности императору. Последнее означало признание его верховной власти, а организация обороны на африканском побережье грозила гибелью ордену, в то время ослабленному духовно, физически и материально. Переговоры могли бы перейти в бесконечную тяжбу, но после вмешательства папы, которому пришлось прикрикнуть на упрямых собратьев, стороны пришли к согласию.

В ходе переговоров слабый голос подали мальтийцы, напомнив о том, что острова управляются наместниками из Сицилии, поэтому приход еще одних чужеземцев был бы нежелателен. Местные жители страдали от гнета испанского короля, но заносчивые и драчливые рыцари казались гораздо большим злом. Далеко не все население видело результатом будущей сделки защиту от морских разбойников. Многие воспринимали столь бесцеремонную передачу собственной земли едва ли не как захват. Однако их мнением никто не интересовался. Протест населения Мальты оказался гласом вопиющего в пустыне, причем буквально, ведь архипелаг представлял собой выжженную солнцем каменистую землю без растительности, пресной воды и других природных благ.

В свое время император обещал не отдавать острова ни в собственность, ни во владение кому-либо. Нарушая слово, он догадывался о том, что госпитальеры надеялись вернуть утопавший в зелени, прекрасно укрепленный Родос, рассматривая Мальту как временное пристанище. Почти 6 лет готовились они к походу против турок, поддерживая в исправности флот и накапливая средства, поступавшие из европейских владений. Все эти годы их агенты готовили оставшихся на острове христиан к восстанию против турок. Однако что-то помешало осуществить задуманное, а возможность послать на Родос корабли так и не представилась. Когда призрачная надежда угасла, рыцари с печалью в душе подписали договор и принялись за освоение новых земель.

Знаменитый эдикт благополучно сохранился и сегодня является экспонатом музея Национальной библиотеки Валлетты. Документ, содержащий подпись Карла V «Yo el Rey» («Я король»), скреплен восковой печатью и представляет собой каллиграфически выписанный текст, где сообщается о переходе в пользование госпитальеров Триполи вместе с островами Мальтийского архипелага. Указанные владения со всеми укреплениями и замками были навечно дарованы рыцарям на правах феода и с правом высшей юрисдикции. Помимо прочих условий, в обязанность госпитальеров входила

оборона северного побережья Африки, а также защита южных берегов Франции и Италии от пирата Хайруддина Барбароссы. Будучи правителем Алжира, храбрый и предприимчивый корсар имел поддержку в лице турецкого султана, наградившего своего верного слугу титулом бейлербей.

Во времена описываемых событий его набеги на испанские владения совершались с одобрения и под руководством османов.

Успешные операции против морских разбойников весьма чувствительно задевали Османскую империю, распространившую власть по всему африканскому побережью.

Герб великого магистра Филиппа Вилье де Лиль Адама. Титульный лист устава ордена Святого Иоанна Иерусалимского, 1534

Турки считали море своей вотчиной; не отставали от них и алжирские пираты. Наводя ужас на жителей прибрежных стран, они опустошали целые районы, убивали население, захватывали тысячи рабов, нападали на торговые суда, угрожая мирным мореплавателям. Одним из пунктов договора ордену предписывалось выступить против пиратской агрессии.

Осенью 1530 года высокопоставленные братья во главе с Филиппом Вилье де Лиль Адамом прибыли на Мальту, символически перевернув страницу в истории ордена, ставшего отныне Мальтийским. «По вступлении на берег, – отмечал орденский хронист, – великий магистр с советом и главнейшими командорами пошли прямо в церковь Святого Лаврентия для принесения благодарности за покровительство небес; потом пустились искать себе пристойное жилище. При замке Сан-Анжело, который составлял единственное укрепление на сем острове, было селение, состоявшее большей частью из рыбачьих шалашей. В сих хижинах должны были поместиться командоры и кавалеры. Через несколько дней великий магистр принял во владение и столичный город, имеющий в окружности всего 1300 шагов».

Укрепления острова представляли собой жалкое зрелище: малочисленные, обветшавшие, они уже давно не использовались для обороны. На первое время защиту мог обеспечить лишь упомянутый в документе форт Сан-Анжело, хотя и тот требовал значительной перестройки. Единственным утешением послужила удобная гавань, впоследствии названная Большой. Расширенная и благоустроенная, в обновленном виде она сыграла существенную роль в развитии мальтийского флота.

Водное пространство залива делилось на части с помощью трех полуостровов. Оконечность одного из них занимал город Сенглеа, защищенный фортом Сан-Микаэль. Пустынные берега полуострова-горы Сцеберрас охранял форт Сан-Эльмо, названный в честь похожего укрепления на Родосе. Прикрывая вход в гавань, он препятствовал обстрелу крепости Биргу, стоявшей на третьем полуострове, за каменными стенами форта Сан-Анжело. Именно этот крошечный город глава ордена выбрал для устройства своей первой резиденции.

Разместив штаб-квартиру на побережье, братья отделились от мальтийской аристократии, обитавшей в Мдине, расположенной в глубине острова. Благородная древность старой столицы перекликалась с происхождением ее жителей, большинство из которых считали себя потомками знатных финикийских семейств. Новые хозяева тоже гордились своей родовитостью и могли быть достойными соседями местных, однако те, обиженные невниманием папы, сотрудничать с непрошеными гостями отказались.

С XVI века Средиземноморье являлось ареной морских войн, важную роль в которых сыграли орденские мореходы. Прибыв на новые земли, они располагали небольшой флотилией, состоявшей из военного корабля «Санта-Анна», галер «Сан-Джованни», «Санта-Мария Витториозо», «Аквилла» и нескольких торговых судов. Примерно через 5 лет орденский флот вновь обрел былую мощь. Большой галеон в окружении галер трижды в год выходил в патрульное плавание по Средиземному морю. Немного позже вход в Большую гавань от форта Рикасолли до форта Сан-Эльмо был перекрыт железной цепью.