Мальтинская мадонна
Шрифт:
– Вот и хорошо, - присвистнул Иван, но мысль не стал развивать, не пытался для себя уяснить - хорошо то, что ему отказали, или хорошо то, что так благоприятно обернулась
* * * * *
Он не спал ночь, слушая трели простуженного носа Конопаткина и солидный, но тихий храп Садовникова. А утром сел в самую первую электричку, ни с кем не простившись, не заглянув к тете Шуре, и поехал домой.
"Что еще мне нужно здесь, здоровому и открывшему охоту за счастьем?"
За Усольем небо перед его глазами неожиданно почернело и густо, захватнически-властно повалил сырой, крупный, как блокнотные листья, снег. Ветер бился в стекло, залеплял его, но снег тут же таял, отрывался и улетал в поля и прилески большими растянутыми каплями.
Сначала было темно и мрачно, а снег чудился серым и черным. Но промелькнули минуты - и мир стал снова открываться и раздвигаться
В сердце деятельного Ивана нетерпеливо ждалось и томилось.
"Ведь не для бездарной и пошлой жизни родила меня мать, в конце концов? Я найду свою любовь. Я буду любимым и буду любить долго-долго, пока не закончатся мои дни на земле. Кто мне не верит?" - озорно осмотрелся он.
Но кто мог ему ответить в вагоне электрички, в которой он не знал ни одного человека? Может быть, - снег, только единственно снег, который все настойчивее и гуще облеплял окно, словно бы просился вовнутрь погреться?
Вскоре стало так бело, что резало в глазах, - это из-под сливово-черной тучи шквально и радостно выбилось солнце.
"К тете Шуре надо заезжать", - подумал Иван, с интересом и восторгом ребенка всматриваясь в белую, взнятую вихрями округу.