Мальтийская богиня
Шрифт:
Алекс выдвинул вполне разумные предположения, в которые хотелось бы верить.
— Ну, вот так, дорогая. Я достану копию этого документального фильма как можно скорее и внимательнейшим образом еще раз посмотрю его. Но сдается мне, что этот Эллис охотился именно за сокровищами рыцарей. Сокровище же стоит больше, чем его документальное кино, правда? Это объясняет, почему он привез с собой металлоискатель и почему торговался с тобой в склепе. Он подумал, что ты тоже ищешь клады — вы ведь все время встречались во время его поисков, и ему ничего не оставалось, как предложить тебе сделку.
— Допустим, в этом есть доля истины, — медленно согласилась я. — Тогда что же он имел в виду, когда сказал: «Значит, это не вы!» или как-то так.
— Откуда
Алекс заволновался:
— Теперь дело принимает нехороший оборот и внушает мне серьезные опасения. Я прошу тебя стать тенью того полицейского, Лучки, что ли. Всякое может случиться.
— Обещаю, Алекс. Правда. — Я не хотела расстраивать старика. — И спасибо тебе за как всегда блестящее исследование. В том, что ты сказал, есть здравый смысл.
Долгое время я обдумывала полученные от Алекса сведения. Меня мучило чувство, будто я что-то забыла спросить об Эллисе Грэме, но что именно, не помнила.
Роба я не видела с утра и не была уверена, что захочу обсуждать с ним полученную информацию. Я стояла на распутье. Могла пуститься в погоню за сокровищами, — когда-то у меня это неплохо получалось, если не считать, что меня тогда чуть не убили, — или же могла добиться встречи с Джованни Галициа — министром иностранных дел и некогда другом Мартина Галеа.
Энтони и София ждали моей похвалы и одобрения, а Виктор и его замкнутый кузен по имени Франческо Фалцон, видимо, ждали того же от Анны Стенхоуп, — они покрасили крышу склада, которая теперь просто сверкала. Я же не переставала подбадривать новоиспеченных маляров, осыпая их комплиментами и одновременно отслеживая новый прогон спектакля, пока что без костюмов, находившихся в стирке и починке. Исправно выполняя свои обязанности на репетиции, я, однако, уносилась мыслями в другое место, решив в конце концов, что мне пора идти на контакт с Галициа. Может быть, после всего, думала я, две дорожки пересекутся. В Мдине хранились сокровища рыцарей и, согласно сообщению Эстер, там живет министр Галициа. Странные вещи порой случаются.
Глава двенадцатая
Я возлагаю великие надежды на вас, корсиканцы. Маленький человек с большими амбициями. Liberte', egalite', fraternite'. — Свобода, равенство, братство. Ты прогнал этих рыцарей, разжиревших и обогатившихся, забывших о своих клятвах. Но и ты не лучше других. Ты обкрадываешь мой народ, чтобы финансировать свои кампании. Прочь! Иди навстречу своей судьбе. Трафальгар. Ватерлоо.
Полагаю, этого следовало ожидать. Вскоре после моего неудачного посещения достопочтенного Джованни Галициа меня на улице заметил Винсент Табоне. Поначалу я приняла встречу с детективом за приятное совпадение.
— Прыгайте в машину, — предложил он и улыбнулся. — Я рад, что заметил вас. Может быть, выпьем по чашечке кофе?
Мы зашли в кафе «Кордина», что на улице Республика. Еще не было двенадцати. Когорта бизнесменов сгрудилась вокруг стойки, выпивая свой эспрессо и лакомясь пирожными. Я уступила детективу, хотя у меня были другие планы. Правда, эта передышка давала некоторое преимущество — она могла избавить меня от размышлений о посещении приемной министра.
Я проникла с удивительной легкостью в министерство иностранных дел — Палаццо Паризио. Оно располагалось именно там, где сказала Эстер. Я миновала резиденцию премьер-министра, чтобы дойти до здания министерства, по пути заглянув в редакцию мальтийской газеты «Тайме», выходящей на английском языке. Снедаемая любопытством, я хотела выяснить, какими материалами они располагают
Была только одна довольно пространная статья, достаточно правдиво отображавшая реалии политической жизни страны. Это интервью изобиловало упоминаниями высокопоставленных лиц и даже глав государств, например «как я сказал на днях Тони Блэру» и тому подобные выдержки из его ответов. Также я натолкнулась на обычные бредни политиков, говорящих об улучшении уровня жизни простого народа, заботе о бедных, униженных и оскорбленных. Одно из его высказываний насторожило меня: «Я несу народу уроки моей прежней жизни в Меллихе».
Я знала не понаслышке, что значит бедность. Мои родители умерли, когда я была совсем юной, и я узнала, что такое предательство, от человека, которому доверяла и на кого старалась равняться.
Репортер, бравший интервью, наседал на подробности, но Галициа ловко уворачивался. И тут я поняла, насколько он пронырлив и как трудно будет припереть его к стенке. «Мне не хочется говорить об этом, — хитрил он, — но я расскажу вам только потому, что это отвечает моим чаяниям о будущем Мальты. Меня назначили строить лучшую жизнь для всего мальтийского народа, но особенно для детей. Некоторые из моих ближайших друзей детства уехали с острова, — продолжал он, и тут же я подумала о Мартине Галеа, — но так не должно продолжаться. Я думаю, нам нужно всем вместе добиться высокого стандарта жизни, позволяющего развиваться и процветать, и я отдам все силы на посту министра, чтобы укрепить экономику страны».
Репортер отвел целый столбец в статье на осанну достопочтимому Галициа, вознося до небес его решимость, преданность делу, и даже намекнул, что последний достоин более высокого поста, из чего я поняла, что речь идет о должности премьер-министра.
Какой бы положительной статья ни была, в ней имелись заставляющие задуматься намеки на то, что не все так гладко идет у министра Галициа, намеки насчет подковерных трений, между ним и, конечно, премьер-министром. В статье, правда, не приводились какие-либо конкретные факты, там не говорилось об их неприязненных отношениях, зато репортер не преминул подчеркнуть, что все предшествующие министры иностранных дел являлись заместителями премьер-министра, и только Джованни Галициа не удостоили такой чести.
Репортер — очевидно, ярый поклонник Галициа — мрачно намекнул на слабые места в работе премьер-министра.
Ну что ж, все это надо переварить. И я решила нанести визит великому патриоту Мальты.
Палаццо Паризио, отданное под министерство иностранных дел, подпирало плечом резиденцию премьер-министра со стороны Мерчант-стрит. Главный вход — массивная дверь, ведущая во внутренний двор здания, — был закрыт. Войти в министерство можно было через невзрачного вида дверь с боковой улицы. Я ожидала встретить охранника, но мне повезло. Если он и был, то ушел в неизвестном мне направлении. Поднявшись на второй этаж, где согласно только что прочитанной в редакции газетной статье располагался кабинет министра, я не встретила никаких препятствий и крадучись приблизилась к нему.