Мальтийский жезл
Шрифт:
Люсин взглянул на низкий подоконник и деревянную решетку под ним, за которой виднелись чугунные ребра радиатора водяного отопления. На подоконнике стоял горшок с каким-то широколистным волосатым растением. Люсину всюду теперь попадались цветы, назойливо лезли в глаза, даже ухитрялись прокрадываться в сумеречные закоулки сна. Для зонта, даже раскрытого, на подоконнике оставалось достаточно места.
А за окном белыми размочаленными веревками плясали струи. На залитом асфальте вскипали крупные веселые пузыри. Жалко подрагивала пригнутая
— Зонт мы заменим этой штуковиной, — нашелся Владимир Константинович и вручил Гурову свернутую в трубку газету.
— Я бы могла дать свой, — предложила Вера Петровна.
— Не стоит, — улыбнулся Люсин, — ведь вы будете помнить, что это именно ваш зонтик…
— Ну как, готовы? Тогда все по местам, — скомандовал Гуров.
— А на меня, пожалуйста, не глядите, — предупредил Люсин. — Меня здесь нет.
Словно в прокручиваемой обратно киноленте, Гуров двинулся спиной к выходу. Протяжно вздохнув, захлопнулась за ним дверь с табличкой «Закрыто». Люсин ухитрился расслышать за шипением струй и хлюпаньем пенных потоков, как переступили сапоги участкового на крыльце и как зашелся в сухом кашле застарелый курильщик Гуров. Но вот он справился, продышался и дернул ручку, лязгнувшую на разболтанных шурупах.
Далее все шло по сценарию.
Вошедший приостановился, потопал, сделал вид, что складывает зонт, и приблизился к окну контролера. Здесь он оглянулся, попятился к подоконнику, где и пристроил свой импровизированный зонтик.
— Ну и льет! Лета как не бывало, — произнес он с непринужденной естественностью, которая могла сделать честь любому профессиональному актеру. — Как жизнь молодая?
— Нет никакой жизни! — отрезала Марина, четко воспроизводя текст. — Мне с понедельника в отпуск, а тут, как назло…
— А я говорю тебе — переиграй, — подала свою реплику Вера Петровна, все же не уверенная до конца, что говорила в тот раз именно это. — В месткоме путевка имеется на сентябрь месяц. В Анапу. Хоть отдохнешь как человек в кои-то веки. Давайте, Георгий Мартынович, чего там у вас?
Быстро заполнив талончик, который вложил затем в согнутую пополам рекламку, скромно перечислявшую прелести страхования, Гуров просунул руку в окошко.
— Не знаю, хватит ли у нас денег, — озабоченно покачала головой Вера Петровна, сделав вид, что ищет карточку в ящиках вращающейся этажерки. — Тысяча пятьсот, Марина!
— Вы уж извините, что я не предупредил, — объяснил Гуров. — Понадобилось, знаете. — На сей раз поданная им реплика не блистала талантом.
— По-моему, он сказал тогда «срочно», — выходя из роли, уточнила Марина.
— Ты думаешь? — спросила с сомнением Вера Петровна.
— Определенно. Я потом еще…
— Пусть будет «срочно»! — распорядился Люсин, возникая из своего условного небытия.
— Вы уж извините, что я не предупредил, — послушно пошел на второй круг Борис Платонович, — срочно понадобилось, знаете.
— Я должна
— Да, нескладно получилось, — изображая неловкость, затоптался Гуров, оставляя на полу грязные отпечатки. — Конечно, нужно было заранее…
— Теперь ты, Вера, — тихо подсказала подруге Марина, громыхнув для пущего эффекта створками сейфа.
— Разве я?.. Ах да! — Вера Петровна залилась краской. — Ничего, Георгий Мартынович, что-нибудь придумаем. Ты погляди, Мариночка.
— Не знаю, не знаю, — даже лопатки Марины, мягко обозначенные зеленой тканью платьица в стиле «сафари», выразили, упрямо дрогнув, сомнение. — А вдруг еще кто спросит? В банк, так и знай, я сегодня не поеду. — И она вернулась к себе, неся в руках невидимые пачки.
— Как-нибудь исхитримся, — Вера Петровна в отточенных движениях воспроизвела операцию и кивнула на соседнее окно.
— Спасибо большое, — клиент переместился в сторону кассы.
— Могу только пятидесятирублевками, — Маринины пальцы убедительно обрисовали весомость тугих пачек.
— Мне совершенно все равно, уверяю вас, совершенно… Благодарю за любезность, — Гуров согнулся, словно упрятывая деньги во внутренний карман.
— Все? — спросил Люсин, отпуская напряженные мускулы.
— Вроде все, — подтвердила Марина. — Так оно и было.
— Чего-то, по-моему, не хватает, — обозначив милые ямочки, виновато улыбнулась Вера Петровна. — Кажется, в этот момент хлопнула дверь.
— Да ты что? — вскинулась Марина и перевесилась через перегородку. — Никого ж не было!
— Не было, — согласилась Вера Петровна, — но дверь определенно стукнула, хоть и не в полную силу.
— Так? — Люсин приоткрыл дверь наполовину и отпустил, предоставив действовать астматически вздохнувшей пружине.
— Слабее, — откорректировала Вера Петровна. — Чуточку.
— Как сейчас? — Он не замедлил попробовать.
— Да, похоже…
— Это меняет дело, Борис Платонович! — покачал головой Люсин.
— Тогда попрошу всех повторить еще раз, — распорядился Гуров, входя во вкус упоительной режиссерской тирании, перед которой любая другая власть не более чем бледная тень.
— Меня теперь окончательно нет. — Люсин поспешно скрылся, оставив щелку, в которую мог видеть лишь кусочек кабинки кассира.
Представление повторили. Из темного, продуваемого дождевой сыростью тамбура Люсин ловил знакомые реплики: «Ну и льет…», «В Анапу…», «Тысяча пятьсот…». Потом в поле зрения появилась спина в мокром плаще: «Могу только пятидесятирублевками…», и заключительное «Благодарю за любезность».
Тут спина слегка сгорбилась и начала медленно наступать прямо на Люсина. Он почти непроизвольно выпустил ручку двери и отшатнулся. Натруженный язычок защелкнулся с привычной печалью. Всплеском сердцебиения отозвался в ушах этот щелчок.