Мальвина и скотина

Миро Лена

Стандартных объектов паскудного вожделения два - стюардессы и нередко случающиеся журналистки. Если девки из команды вышколены и умело отбиваются,то пьяных дур второй древнейшей регулярно ебут, причем, как правило, коллеги - либо те же журналюги (в ранге не менее зам. главного редактора или модного обозревателя центрального канала), либо постоянно болтающиеся при начальстве руководители PR-служб. Хрен бы с ними, пусть кобелируют, но, если хочешь выспаться, приходится выставлять охрану возле первого салона, чтобы парочки не ломились прелюбодействовать в

носовой туалет…

Региональные бароны

Самая зловредная категория - губернаторы. Это только в последнее время появилась новая плеяда молодых ребят из бизнеса, прошедших через политику или чиновничество в Москве и пообтесавшихся. А основа - по-прежнему советской закалки партийно-хозяйственные кадры. Или местная «элита», в основном бывшие бандюки.

Один такой, «авторитетный», губернатор немалой территории, вот честное слово, конкретно не умел говорить, только мычал.

Правда-правда, я не шучу: «Ы-ы-ы! Эта! В натуре!!» Надо, впрочем, отдать должное - нанял тучу московских политтехнологов, логопедов и «жмейкиров» (имиджмейкеров) и года за два научился… даже с Путиным разговаривал под камеры, потел, утирался (платком, не рукавом), но разговаривал…

Мэры областных моногородов вокруг заводов - отдельная история. Как правило, нормальные мужики, понимающие все и всех и крутящиеся не за страх, а за совесть. Но иногда не выдерживают, бедолаги, отчаянно и публично запивают и тем самым находят агрессивную поддержку сердобольных земляков: «Не замай земелю, гады московские!»

Директора заводов. Эти каждый во что горазд. Выжившие и адаптировавшиеся красные директора - спокойные и усталые умелые пьянчуги, банька-рыбалка-ебалка. Самородки из местных - лучший вариант, горы свернут, но ненадежные ввиду выше крыши амбиций. Московские ставленники ненавидимы местными несмотря ни на что и крепко на крючке у региональных кагэбэшников в части аморалки.

Забелина сопровождала высокая стройная шатенка неопределенного возраста. Такой с успехом можно дать сороковник с гаком, а на деле ей окажется тридцать три. Или наоборот. И все из-за повышенной деловитости в оболочке unisex: аккуратная короткая стрижка, темный брючный костюм (классический до блевотины), туфли на невысоком квадратном каблуке (по виду - дорогие, по духу - ортопедические), салонный маникюр (french - какой же еще?), no perfume, по make-up, nо jewellery. Забелин обращался к ней по имени и на «ты».

– Люба, давай без протокола. Я ж поздороваться заехал. Был на Аладунском ГОКе, заодно решил в Сталегорск заскочить. Немного не по пути, но для бешеного пса сто верст - не крюк. Ну, какие у вас тут проблемы?
– Голос Забелина звучал бодро и доброжелательно. Все разом вздохнули с облегчением.

Я сидела рядом с Тейлором и нашептывала ему перевод. Обсуждали техперевооружение, планируемые объемы выпуска, загруженность мощностей. Забелин прекрасно

ориентировался в производственной тематике. Впрочем, как и мой СЕО.

Когда высказывался Тейлор, мне приходилось говорить громко, на всю аудиторию, но я все равно не смотрела на Забелина, кожей чувствуя, что игнор его бесит. Чтобы обратить на себя мое внимание, он начал играть с темпом речи: говорил то размеренно, то слишком быстро. Потом вдруг забубнил что-то очень тихо и неразборчиво. Наверное, решил вынудить меня читать по губам. Но я все равно не смотрела.

А вы так сумеете?

Во время совещания я часто ловила на себе взгляд офисного солдата Любы. Этой-то что от меня понадобилось? Многократная победительница конкурса «Персональный ассистент года», бля! Highly fucking efficient!

– Всем спасибо. Все свободны, - наконец попрощался Забелин.
– А вас, Тейлор, я попрошу остаться. Помощь переводчика понадобится.

Мюллер-самоучка хренов!

– Я сама могу попереводить, - как-то очень рьяно и даже с неким вызовом предложила свою помощь Люба.

– Зачем? Есть же переводчик, - отмахнулся Забелин.

Заводские пупсы с удивительной легкостью выпорхнули из-за стола. Как бабочки.

Преданная Люба осталась сидеть по левую руку от своего драгоценного шефа. Охраняет его, что ли?

– Я же сказал: свободны все, кроме Тейлора и переводчика, - с нажимом на «все» произнес Забелин. Уже раздраженно.

Люба вышла, обиженно поджав губы. Странная она какая-то.

– Пол, в ближайший квартал я хочу видеть пятнадцатипроцентную экономию затрат по всем предприятиям холдинга, включая управляющую компанию. Без снижения объемов производства, очевидно, - безапелляционно заявил стальной король.

– But it’s absolutely impossible!
– воскликнул Тейлор.

– Импосибл - найду другого управляющего, для которого посибл. Мне нужны свободные средства, а все остальное - лирика, - отрезал Забелин и, отодвигая стул, совершенно невозмутимо добавил: - Давай еще раз поужинаем.

– If impossible, I’ll find another manager who’ll do it. I need free money. All the rest is lyrics. Let’s have a dinner once again, - не менее невозмутимо перевела я и медленно повернула голову в сторону Забелина.

«Что, съел, тварь хитрожопая? А ну-ка пиздуй на ужин с доктором», - про себя произнесла я, спокойно уставившись в бесстыжие татарские глаза.

Невольная улыбка судорогой пробежала по железобетонной Забелинской морде.

– Dinner? We’ve never had any together but it’s a perfect idea.
– Тейлор наконец-то отреагировал на приглашение, но выглядел он при этом совершенно ошарашенным.

– Лю-ю-юба!
– проорал Забелин, не отрывая от меня пристального взгляда.

Я поморщилась: неужели так сложно нажать на кнопку и спокойно сказать: «Люба, зайди». Хотя о чем это я? Наверняка он выбился из красных директоров. А это многое объясняет.

Чтобы оказаться в переговорной, Любе с ее высоким КПД потребовалось не больше пары секунд.

– Организуй в пятницу ужин на три персоны, - приказал Забелин.

– Вы, доктор Тейлор и?
– остервенело орудуя стилосом, спросила ассистентка.