Мальвина и скотина
Шрифт:
– Детка, тебе больно, да? Детка, прости. Дай посмотрю.
– Он метнулся к холодильнику и притащил лед.
– Вот. Дай приложу. Я аккуратно. Больно, да? Какой же я идиот! Я готов руки себе отрубить!
– Так отруби.
– Я отпихнула его и встала.
Зайдя в ванную, я посмотрела в зеркало. Черт! Верхняя губа распухла, но, слава богу, серьезного рассечения нет. Кожа немного треснула, и все.
– Говнюк! Послезавтра дискотека. Куда я с таким фейсом?
– Я что-нибудь придумаю,
– Уже придумал. Уебывай.
– Я никуда не уйду.
– Тогда уйду я.
Он схватил меня за руку, но, наткнувшись на мой взгляд, отшатнулся.
– Еще раз ударишь?
– Нет.
– Давай домой. К семье. Иначе совсем оскотинишься.
Он заплакал. Я тоже. Он - от безысходности. Я - от обиды.
– Никогда не думала, что окажусь в ситуации, когда любовник будет бить меня по роже.
– Никогда не думал, что буду настолько слаб, что ударю любимую женщину.
– Все. Хватит соплей. Уезжай, плиз.
Он свалил только под утро. После того, как по молекулам вынес мне мозг. Нытьем, разговорами, предложениями «начать все сначала». Оставшись одна, я еще раз осмотрела губу. Губа выглядела диковато, и в этом, как ни странно, была своя сексуальность. Я умылась и решила, что, несмотря на лихой внешний вид, дискотеку не пропущу ни за что.
И это была судьба. Вы сейчас поймете, о чем я.
Вплоть до субботы Гедас забрасывал меня звонками и эсэмэсками. Тупыми и однообразными. «Я тебя люблю» вперемешку с «Нам надо поговорить» и «Прости». Я терпеливо отражала все его атаки одной фразой: «Мы партнеры по бизнесу. И только». Я была абсолютно спокойна и уверена в себе. Это настроение не покидало меня до начала дискотеки.
В тот день я с особой тщательностью подбирала свой outfit. Наконец мой выбор пал на роскошное длинное платье из темно-синего шелка и красные туфли на шпильке. Мои запястья украшали массивные браслеты. Небрежно разбросанные по плечам волосы, как будто я только что из постели, припухшая верхняя губа, как после многочасовых поцелуев.
Очень чувственный получился образ.
Итак, я подхожу к барной стойке, и Митька делает мне «Дайкири». Народищу - не протолкнуться. Здесь все: работяги, аферисты, бандиты, бизнесмены. Есть даже группа англичан. Деток пока нет, но надеюсь, что будут.
Ко мне то и дело подходят люди и что-то говорят. Из-за громкой музыки я почти ничего не слышу, но делаю вид, что слышу, время от времени кивая и улыбаясь.
Гедас меня сторонится. Может, от стыда. Может, из-за того, что припер сюда жену. Зачем припер? Наверное, от растерянности. Или она сама приперлась. Невысокая полноватая блондинка. Миленькая и, как ни странно, при своих неактуальных внешних данных - невероятно стильная. А ничего девочка. Деловая. Вон как быстро втерлась в тусовку и по-хозяйски общается с гостями. И правильно. Она ни много ни мало жена совладельца дискотеки. Молодец!
Гедас много пьет. В какой-то момент он встает за диджейский
Я прошу, хоть ненадолго,
Грусть моя, ты покинь меня…
Толпа замирает. В воздухе - электричество человеческих эмоций. Эта песня - так по нервам. Так неожиданно. Так в тему.
Где-то далеко, очень далеко
Идут грибные дожди…
И тут кто-то вплотную подходит ко мне сзади. Не успеваю я обернуться, как моя рука с бокалом оказывается в плотном кольце жестких пальцев.
Хоть память укрыта
Такими большими снегами…
– Ну здравствуй, Мальвина Олеговна.
Вижу, преуспеваешь, - доносится до меня словно откуда-то издалека, хотя на самом деле я чувствую его дыхание. Он целует меня в плечо, а я стою, не оборачиваясь, и не могу вымолвить ни слова.
– «Cerruti 1881».
– Не понял.
– У тебя на все случаи жизни один парфюм, Забелин.
– Почему ты сбежала?
– Зачем ты приехал?
– За своими двумя лимонами. Знал, что ты без выпивки не сможешь.
– Вот блядь.
– Я пытаюсь обернуться, НО он держит меня так, что пошевелиться практически невозможно.
– Я тоже рад тебя видеть.
– Как ты меня нашел?
– Сын рассказал, что в прошлую субботу отдыхал на новой дискотеке, хозяйка которой - русская девушка с необычным именем. То ли Белоснежка, то ли Золушка.
Забелин отпускает мою руку. Мы так и стоим: я как изваяние, он - сзади. Минуту стоим, две, десять. Видимо, есть в нас что-то такое, что заставляет окружающих держаться на расстоянии. А может, это его охрана отгородила нас ото всех. Я не помню. Помню, что он наконец обошел меня и встал напротив.
– Ну здравствуй, мартыхан.
– Что? Мартыхан? Так меня еще никто не называл.
– А я буду.
– Я не похожа на мартыхана. Я красивая. Как пантера.
– Красивая, но для меня ты будешь мартыханом, а пантерой оставайся для своих сопляков.
– Он машет рукой в сторону Гедаса. Тот стоит метрах в пяти, скрестив на груди руки, и смотрит на нас в упор.
Мне не видно его глаз, но есть в его позе что-то отчаянно-бедовое, что-то такое, что позволяет Забелину многое понять.
– Любишь меня?
– спрашиваю я.
– Еще не понял, но зверски хочу. Поехали ко мне.
– Нет.
В его глазах - изумление и даже растерянность.
– Как это?
– Ко мне.
– Что?
– Забелин, не тупи. Я говорю: поедем не к тебе, а ко мне.
– Вот черт! Что же мы стоим? Поехали быстрее.
Его движения становятся еще резче и нетерпеливее, чем обычно. Хотя куда уж нетерпеливее, кажется. Он берет меня за руку и превращается в настоящий толпокол. Бывают ледоколы, а Забелин - толпокол. Он идет настолько целенаправленно и уверенно, что перед нами невольно расступаются, пропуская вперед. И только сейчас я замечаю, что он без охраны. Надо же.