Малыш Николя путешествует
Шрифт:
А потом контролёр закричал:
– Плогестек, стоянка десять минут, пересадка на Сен-Пор-ле-Бато!
Тогда старый господин встал, взял свои журналы, чемодан, который лежал под нашим коричневым кофром, и ушёл; он был очень смешной в своей помятой шляпе.
– Уф! – сказал папа. – Наконец-то можно ехать спокойно! Попадаются же в дороге такие нахалы! Ты видела, сколько места занимал этот старикан?
Поездка
Месье Бонгрэн пригласил нас сегодня на чай. Месье Бонгрэн – бухгалтер на папиной работе. У него есть жена (её зовут мадам Бонгрэн) и сын по имени Корантэн, он моего возраста, классный парень. Когда мы с мамой и папой пришли, месье Бонгрэн сказал, что у него для нас есть сюрприз, только это после чая. Он хотел показать нам цветные снимки, которые сделал в Испании во время отпуска.
– Только вчера получил, – сказал месье Бонгрэн. – Они их довольно долго проявляют. Это позитивная плёнка, снимки можно проецировать на экран, и почти все получились, вы увидите.
Я был рад, потому что смотреть фотографии на экране прикольно, хотя и не так прикольно, как фильмы (как-то вечером мы с папой смотрели один, с ковбоями).
За чаем было здорово; там было полно пирожных, и я съел одно с клубникой, одно с ананасом, одно с миндалём, одно с шоколадом, а с вишней не сумел, потому что мама сказала, что, если я не остановлюсь, мне будет плохо. Я удивился, потому что от вишни мне почти никогда не бывает плохо.
После чая месье Бонгрэн принёс аппарат, который показывает фотографии, и экран, как для кино; он блестел и был очень классный. Месье Бонгрэн закрыл занавески, чтобы стало темно, и я помог Корантэну поставить перед экраном стулья.
Потом все сели, только месье Бонгрэн остался стоять за аппаратом с коробками, в которых было полно снимков; свет погасили, и началось.
Первый снимок был очень яркий и красивый; мы увидели машину месье Бонгрэна с половиной мадам Бонгрэн.
– Это самый первый кадр, – объяснил месье Бонгрэн, – я его сделал в день отъезда. Скадрировано не очень хорошо, я тогда немного нервничал. Но, наверное, об этом не стоит говорить.
– Наоборот, стоит, – сказала мадам Бонгрэн. – Я никогда не забуду этот отъезд! Вы бы видели Эктора! Он был в таком состоянии, что кричал на всех вокруг! Особенно досталось Корантэну, потому что он, видите ли, нас задерживал!
– Но ты же помнишь, – сказал месье Бонгрэн, – что он ухитрился потерять свои туфли, и из-за него мы рисковали к вечеру не доехать до Перпиньяна и, таким образом, выбиться из запланированного графика.
– Главное, – сказала мадам Бонгрэн, – что я смотрю на эту фотографию и помню всё, как вчера… Это было невероятно! Вы только вообразите…
– Нет, дай лучше я расскажу! – закричал, смеясь, месье Бонгрэн.
И он рассказал, как, несмотря на слёзы Корантэна и недовольство мадам Бонгрэн, он мчался как сумасшедший, не обращая внимания на другие машины. И вдруг справа выехал грузовик, и месье Бонгрэн едва успел затормозить, но одно крыло всё равно помялось.
– Шофёр
Когда все перестали смеяться, месье Бонгрэн показал снимок ресторана.
– Запомните этот ресторан, – сказал месье Бонгрэн, – и не вздумайте в него ходить! Там воняет! Да ещё эти выстрелы из ружья!..
– Представляете, – сказала мадам Бонгрэн, – цыплёнок был не дожарен! И не очень юн к тому же! Что и говорить, наш первый по графику обед удался! Кошмар!
Потом мы увидели что-то вроде облака.
– А, – сказал месье Бонгрэн, – это меня Корантэн сфотографировал. А ведь я ему говорил не дёргать камеру!
– Просто ты кричал на него, когда он нажимал кнопку, – сказала мадам Бонгрэн, – вот он и вздрогнул от испуга.
– Ты понимаешь? – спросил месье Бонгрэн папу. – Мы поехали дальше, Корантэн ревел белугой, а Клэр так на меня смотрела… Как сейчас помню…
Потом была большая фотография с лицом смеющегося Корантэна.
– Это я снимала, – сказала мадам Бонгрэн, – пока Эктор менял колесо. Это был наш первый прокол.
Месье Бонгрэн вставил снимок, на котором была гостиница. Оказалось, что это отель в Перпиньяне, в котором нельзя останавливаться, потому что он совсем плохой. Это не та гостиница, в которой месье Бонгрэн хотел остановиться по графику, но из-за мадам Бонгрэн, Корантэна и прокола они приехали в Перпиньян поздно, и в хороших отелях мест не было.
Потом он показал дорогу с кучей ям.
– А это, старина, – сказал месье Бонгрэн папе, – шоссе в Испании. Это невероятно; мы привыкли жаловаться на Францию, но, когда приезжаешь туда, оказывается, у нас всё не так уж и плохо. И самое удивительное, когда им об этом говоришь, они сердятся. А между тем шину пришлось менять трижды!
Снова был снимок смеющегося Корантэна.
Вдруг экран посинел, и месье Бонгрэн объяснил, что это испанское небо и что оно всё время было таким, без единого облачка, просто потрясающе!
– Так потрясающе, что сейчас я его увидела и сразу захотела пить! Стояла такая жара!.. А в машине было просто как в печке!
– Думаю, – сказал месье Бонгрэн, – лучше не вспоминать. Пусть это останется между нами.
И месье Бонгрэн объяснил нам, что мадам Бонгрэн и её сын были невыносимы, они всё время просили остановиться, чтобы выпить чего-нибудь, и, если бы он каждый раз их слушал, они ещё не вернулись бы из Испании.
– Ну и что, – сказала мадам Бонгрэн. – Стоило так гнать, если через десять километров от того места, где сделан этот снимок, машина сломалась, а механик приехал только вечером.
И месье Бонгрэн показал снимок смеющегося механика.
Потом была куча фотографий одного пляжа, куда не стоит ходить, потому что там полно народа, и месье Бонгрэн там сгорел на солнце так, что пришлось обращаться к доктору, и мы увидели снимок смеющегося доктора, а потом был ещё один ресторан, где мадам Бонгрэн стошнило из-за растительного масла, и дальше дорога с кучей машин.