Малыш от чужого папы. Неслучайная связь
Шрифт:
Голоса в палате затихают.
В этот же момент Софи отпускает мою ладонь – и распахивает дверь. С криками: «Папочка!» - шумно топает по полу. Судя по легкому скрипу, на койку к Артуру запрыгивает.
– Сокровище, а ты здесь откуда? – отзывается цербер недоуменно, но с нежностью, от которой тепло становится.
Неуверенно переступаю порог: глупо прятаться за дверью.
Захожу в палату и останавливаюсь посередине, обхватив себя руками.
Встречаемся с Мейером взглядами.
– Лиля?
Невольно осматриваю
Все хорошо. Можно выдохнуть, что я и делаю. Но, кажется, слишком шумно и заметно.
И папа, и Артур глаз с меня не сводят. И только бусинка обнимает цербера, который с ней ручным становится.
– Я рад, что ты вернулась, - первым отмирает мой отец.
Порывисто вскакивает со стула, чмокает меня в щеку. Дергается на кровати и Артур, спускает ноги на пол, но папа рычит, не глядя:
– А ну на место! – кричит, будто пса дрессирует, правда, адского. – Никаких резких движений, остатки мозгов береги, - а в тоне его четко беспокойство прослеживается.
– Миша! – возмущается Мейер.
Никогда не видела их такими… настоящими. Все время деловых партнеров из себя изображали. Впервые воспринимаю их как старых добрых друзей. Для которых я могу стать камнем преткновения. Точнее, уже...
Отец обхватывает мои щеки ладонями, целует в лоб.
– Не сбегай больше, пожалуйста, - просит с болью.
– Я не… - и хмурюсь, на Мейера поглядывая.
Папа отходит от меня, словно пропуская к Артуру. Но я не тороплюсь.
Мнусь на месте, молчу. Не знаю, с чего начать и нужно ли вообще объяснять что-то.
– Ты вернулась? – Мейер смотрит на меня, будто призрака видит. – Ко мне? – недоверчиво.
Ударить его хочется. Я чуть от страха не умерла по дороге сюда, а он еще спрашивает!
– Бусинка позвонила, плакала, - увиливаю от ответа и глаза опускаю. – Я испугалась, что она бед натворит.
Разговор не вяжется. Впрочем, а что нам обсуждать? Как Артур унизил и запугал меня?
При отце я точно говорить об этом не буду!
– Прости, Лиль, - звучит неожиданно и... искренне.
От необходимости ответить что-то меня спасает стук в дверь.
В палату входит санитарка, сканирует нас, здоровается – и как ни в чем не бывало принимается за вечернюю уборку. Протирает тумбочку, подоконник чем-то обеззараживающим, но очень вонючим. Обходит меня. Совсем рядом. И я имею неосторожность втянуть носом воздух.
Тошнота накатывает резко и сильно. Стоит мне сделать вдох, как чувствую рвотные позывы. Зажимаю рот ладонью, понимая, что вот-вот добавлю работы санитарке.
– Рыбка, тебе плохо? – все-таки поднимается Артур, предварительно
Отрицательно качаю головой, когда цербер делает пару шагов ко мне.
Чувствую на себе прожигающий взгляд отца – и выскакиваю в коридор. Сталкиваюсь с кем-то из других пациентов: по руке перебинтованной догадываюсь. Быстро оценив ситуацию, мужчина указывает гипсом в сторону уборной.
Киваю, потому что рот сейчас мне лучше не открывать, и буквально лечу через весь коридор. Бегу, не разбирая пути. Игнорирую возмущения медсестры.
Почему туалет так далеко? Или я не туда свернула? Краем глаза замечаю надпись «Реанимация», но меня сейчас волнует не это.
Где. Чертова. Уборная!
Характерный значок становится моим спасением. Ненадолго. Потому что в туалете воняет хлоркой. Это замкнутый круг какой-то!
Вместо того, чтобы взбрызнуть лицо водой и прийти в себя, я…
Делаю вдох.
Едва успеваю закрыться в кабинке, как меня выворачивает. Я весь день ничего не ела, так что и рвать нечем. Но позывы скручивают все внутри. Боже, на каком сроке легче станет?
С трудом прихожу в себя, покидаю кабинку. Распахиваю настежь небольшое окошко. Стараясь не дышать глубоко, умываюсь, полоскаю рот, недовольно в зеркало на себя смотрю: замухрышка измученная.
Шустро покидаю туалет. Шагаю по коридору, думая о том, как папе мое состояние объяснить. Отравилась? Укачало после перелета? Чушь. Он знает меня…
Погруженная в свои мысли, чуть ли не вскрикиваю, когда сталкиваюсь с кем-то. Вместо его "визитки" - отвратительный запах. Поднимаю взгляд и рот приоткрываю от удивления.
– Цветочек? – округляет глаза Волков.
– Олег? – и смотрю на название палаты, из которой он вышел. – Интенсивная терапия? А что случилось?
– Мне льстит твоя забота, Лиля, - руки к мне тянет, но я шаг назад делаю. А, увидев пачку сигарет у него, и вовсе морщусь. – Оу, извини, - прячет в карман.
Правильный выбор, потому что я сейчас опасна. Особенно, когда запахи вокруг противные. Мне и так терпеть приходится тот самый парфюм Волкова. Брр.
Увеличиваю расстояние между нами, стараюсь не вдыхать.
– Вот, лечусь, - складывает Олег руки на груди. – Мейер избил, - шокирует меня так, что я охаю изумленно.
– Как? За что? – ахаю я.
– За то, что я тебя на работу переманил. Неадекватный он, не бери в голову, - отмахивается с показной небрежностью.
– Но не волнуйся, я заявил на него в полицию, - улыбается противно.
Шестеренки в моем мозгу двигаются, но никак не собираются в единый механизм.
– Что? – свожу брови и оценивающе осматриваю зама. – Ты выглядишь бодренько для избитого, - киваю на пару синяков на нахальном лице. – И уже домой уходишь? – скольжу взглядом по костюму деловому. – Из интенсивки? Шоу окончено? – совсем смелею.