Малыш от чужого папы. Неслучайная связь

Лесневская Вероника

Теперь не знаю, как к Алисе домой доехать. Тошнота накатывает, и я опасаюсь испортить идеальный салон автомобиля и опозориться перед водителем Загорских.

Поэтому решаю немного прогуляться по территории клиники. Но мое «немного» затягивается. Настолько, что я не замечаю, как выхожу к соседнему зданию, бреду по двору, невольно поглаживая живот. Посматриваю на него, будто каких-то изменений жду. Но рано еще.

В какой-то момент поднимаю голову и цепляюсь взглядом за блондинку, сидящую на скамейке. Рядом лежит папка с документами,

возле ног – огромная сумка. Подхожу ближе и только сейчас вижу, что на руках женщина ребенка держит. Почти не заметно его в огромном конверте. А мне почему-то так хочется посмотреть на кроху. Хоть одним глазком.

Борюсь с собой до последнего, но гормоны беременности, похоже, оказываются сильнее. Ускоряю шаг – и, обойдя скамейку, сажусь рядом с блондинкой.

– Привет, меня зовут Лиля, - пытаюсь обратить внимание на себя, но она даже не шевелится.

Хмыкаю, касаюсь рукой ее плеча – и девушка вздрагивает, будто только в сознание пришла. Медленно поворачивает ко мне голову, прищуривает наполненные слезами голубые глаза, сканирует меня, словно подвох ждет.

– Что-то случилось? – шепчу я, растерявшись. Разве так должна выглядеть счастливая мамочка?

Молчит, отрицательно головой качает – и опять отворачивается. Но теперь я уж точно отступать не намерена.

– Я Лиля. Я в соседней клинике на учет становилась. И решила прогуляться... Красиво тут, - заполняю тишину ничего не значащими фразами. – А тебя как зовут? – спрашиваю настойчивее.

– Снежана, - хрипло выжимает из себя.

– Вас с ребенком выписали? А почему вы здесь мерзнете? Подождали бы папочку внутри здания, - выдавливаю из себя улыбку. – Торжественную выписку провели бы, в конце концов…

– Мне это не нужно!
– бросает с горечью.
– Какой может быть праздник...

Кажется, я читала об этом. У Снежаны, наверное, послеродовая депрессия. Тогда ее точно одну бросать нельзя. Отвлечь нужно, пока муж не приедет.

Наклоняюсь к розовому свертку, чуть отодвигаю ажурный уголок пеленки. Осознаю, что веду себя нагло, но меня словно магнитом тянет к крошке. Всматриваюсь в ее прелестное личико, касаюсь пальцем каштановых волосиков, что из-под чепчика слегка выглядывают.

Детки разве не лысыми рождаются? Интересно, а мой малыш каким будет?

– Она темненькая, - выдыхаю тихонько, а потом на маму малышки смотрю. Сравниваю. – Наверное, в папочку пошла, - подмигиваю ребенку, но Снежана по-прежнему молчит. Бледные губы сжимает в одну линию. – Как назвали? – не отстаю я.

– Рита и Тоня, - выпаливает блондинка и осекается.

Встречаемся взглядами, одинаково испуганными. Буквально на доли секунды, а потом Снежана опускает голову.

Мне становится по-настоящему страшно. Вдруг у нее с психикой проблемы? А тут малышка на руках.

– Я не сумасшедшая, - ухмыляется Снежана, словно мысли мои прочитав. – Просто не могу… привыкнуть, - ее голос дрожит. – Я близняшек родила, но…

В руке вибрирует телефон,

мельком бросаю взгляд на дисплей, в очередной раз вижу имя Мейера – и спешу отключить. Но путаю кнопки.

– …ребенок умер, - заканчивает фразу она, а я застываю – и сердце в лед превращается.

Спохватившись, лихорадочно бью пальцем по сенсору телефона, наконец, обрывая звонок. И возвращаюсь к Снежане. Как сложно подобрать слова в такой ситуации, потому что они не помогут вернуть самое ценное...

– Ты не имеешь права быть слабой, - произношу ровным тоном и ловлю на себе раздраженный лазурный взгляд. – Ты собраться с духом должна! Ради нее, - киваю на малышку, которая начинает слабо попискивать.

– Не надо…

– Сидите тут вдвоем на холоде! Ветер сильный. Хочешь ребенка заморозить? – отчитываю ее.

Кажется, это срабатывает. Снежана словно просыпается, крепче прижимает к себе дочь, как величайшее сокровище, с материнской заботой кутает ее в одеяльце, целует в крохотный лобик. И даже подняться порывается, но я аккуратно беру ее за локоть, останавливая.

– Я домой еду как раз. Мы подвезем вас, куда скажешь, - чеканю строго, и Снежана соглашается. – По дороге мужу позвонишь и предупредишь. Пусть дома ждет. С шариками и цветами, - улыбаюсь новоиспеченной мамочке, но она только грустнее становится.

Оцениваю скептически сумку у ног Снежаны. Большая. И тяжелая, наверное. Мне ее тащить нежелательно – безумно за малыша своего боюсь, а Снежана и так с дочерью на руках. Подумав, звоню водителю и прошу нас встретить.

***

– Получилось, - с облегчением фыркаю я, поворачивая ключ в заедающем замке и открывая дверь просторной квартиры.

Хозяйку впускаю первой, потом – водителя, который оставляет сумку в прихожей, а сам возвращается в машину. Я же следую за Снежаной. Хочу помочь ей немного с малышкой, а после - уйду.

– Где у вас детская? – озираюсь по сторонам.

Толкаю ближайшую дверь - и не ошибаюсь с выбором.

Кроватка стоит у стены, просто собранная, а матрасик рядом. Да и в целом детская какая-то… унылая. Словно никто здесь не ждал маленькое чудо.

Перехватываю смущенный взгляд Снежаны. Ей будто стыдно за своего мужа, который и не встретил, и не подготовил ничего. Гад, конечно. Но после Мейера меня уже ничего не удивляет.

Поэтому улыбаюсь широко и говорю бодро:

– Так! Не волноваться! Сейчас все застелим. Ты пока малышку переодень, жарко у вас здесь, - и указываю пальцем на диван. – А еще покорми, наверное? – мямлю неуверенно, потому что девочка «мяукать» начинает.

Снежана разворачивает розовый конверт, снимает с себя верхнюю одежду, садится, откидываясь на спинку дивана. И малышку к груди прикладывает. Лицо молодой мамочки мгновенно смягчается, сияет нежностью и любовью.

Заставляю себя прекратить глазеть на них, непроизвольно ладонь к своему животу прикладываю. И, очнувшись, принимаюсь застилать кроватку.