Мама для чужого сына
Шрифт:
– Лика, все хорошо? – произношу, замечая, как меняется выражение ее лица. Она будто сдувается, устает что-то из себя строить. Устает казаться…
– Да, Джо. Просто… голова немного болит. – Она поджимает губы и потирает шею и затылок. Наверняка сученыш приложил ее по голове, и Лике до сих пор больно. – Можно воды?
– Держи, – протягиваю бутылку, вновь чувствуя укол совести. Какое я имею право ее осуждать? Копаться в мотивах и размышлять над причинами ее появления в моей жизни? – Лика, у тебя паспорт с собой?
– Да…
– Я оплачу МРТ головного мозга и позвоночника. И… не
– Спасибо, Джо… Только мне… Я… Я отработаю. И не спорь. – Улыбается она сквозь слезы. – Мне нужна работа. Любая, – униженно добавляет она и опускает взгляд. – Я почти выпускница МГИМО. Учусь на отлично, все сдаю автоматом. Мне осталось защитить диплом и я, можно сказать, готовый экономист.
– Только тебе же это не нравится? – улыбаюсь, радуясь повисшей между нами легкости.
– Не нравится. Я назло отцу поступила в лесотехнический, но мой переезд в Москву и перевод в МГИМО он одобрил. – Грустно улыбается она.
Современный медицинский центр находится в получасе езды от дома. Паркуюсь в подземном паркинге и вынимаю спящего Мэйсона из кресла. Он недовольно кряхтит и вытягивает губы трубочкой, ища пустышку.
– Дай мне малыша, Джо, – с нежностью шепчет Лика. Заворачивает кроху в тонкое шерстяное одеяльце, фиксирует ему ручки, поправляет соску.
Мэй блаженно сопит и засыпает. Не понимаю, откуда в Личке столько умения! Ну прямо заправская мамаша!
– Я практиковалась на крестнице – Настюше Горностай, – угадав мой немой вопрос, отвечает она.
– Идем, Энджи. Покажем врачу Мэя, а потом я отведу тебя к неврологу.
Педиатр внимательно осматривает малыша, взвешивает его, меряет сантиметровой лентой окружность головы и груди, измеряет рост и слушает его легкие. Пытается шутить и развлекать сына, но на чужой голос он реагирует испуганным плачем. Врач обреченно вынимает из ушей дужки фонендоскопа и командует Лике:
– Мамочка, подержите маленького, я ничего не слышу! Успокойте его!
– Мэйсон, не плачь, солнышко. Родной мой, мой хороший… – Энджи целует его, гладит по голове, а малыш замолкает, как по волшебству. Я стою поодаль с открытым от удивления ртом.
– Малыш от первой беременности? – уткнувшись в карту, бубнит врач.
– Да, – произношу я, сверля Лику взглядом. Она вправду меняется в лице – бледнеет и натужно сглатывает. Неужели, чувствует вину за аборт?
– Кормите смесью?
– Да, – снова отвечаю я. – Доктор, что с сыном?
– ОРВИ. (Острая респираторная вирусная инфекция. Примечание автора) Хрипов нет, не волнуйтесь. Имеются признаки воспаления верхних дыхательных путей – полости носа и горла. Вот лечение, держите, – Она протягивает листок с назначениями. – Покажете маленького через неделю. И не перекармливайте, он у вас весит, как пятимесячный!
Мы молча выходим из кабинета и бредем по коридору во взрослое отделение. Мэйсон важно сидит на руках Лички и наблюдает за проходящими мимо людьми. Любопытно крутит головкой, разглядывая яркие стены и блестящие панорамные окна. Она, как бесцветный эфир пробралась под кожу даже маленькому Мэю!
Оплачиваю в кассе процедуры и забираю ребенка из ее маленьких рук.
– Иди, Энджи. Мы подождем тебя здесь.
– Если
– Мы подождем, – утвердительно киваю я.
Она скрывается в дверях кабинета невролога, а Мэй начинает истошно орать. Я качаю его и хожу по длинному коридору, тряся пухляка в надежде успокоить. Злюсь на Личку за… А сам не знаю, за что? Она очаровала даже моего сына – за одну минуту пробралась в его маленькое сердечко! Одурманенный негодованием и злостью на Энджи, не сразу замечаю, как звонит телефон. Вибрация смешивается с нытьем Мэя в единый раздражающий гул. Надо же, Влада Антоновна! Еще и два пропущенных, черт!
– Простите, Влада Антоновна, я не сразу услышал.
– Джордан, я… У меня диагностировали пневмонию. Я вынуждена уволиться, простите. – Ее слова действуют, как ушат ледяной воды. – Лечение долгое, потом реабилитация. Ищите новую няню.
И что прикажете мне делать? Стою, оглушенный новостью, а потом выдавливаю:
– Выздоравливайте, мы справимся.
Мэй плачет. Я вспоминаю, как Личка кутала его в одеяло и пытаюсь повторить действие. Мелкий буйствует минут десять, а потом засыпает в моих руках. Время будто останавливается – замирает в длинном больничном коридоре, сворачивается лисой у моих ног и спит. Кажется, проходит полдня, на само же деле – час.
Я накручиваю себя, ожидая Энджи. Питаю тлеющие в душе гнев и обиду разными домыслами – подчас нелепыми. Придумываю слова, что выскажу ей. Представляю, как вытрясу из нее правду, невзирая на Ольшанского и его свинские поступки! Плевать на него! Мой не родившийся ребенок не имеет к нему никакого отношения, это…
– Джо, привет, – ее голос журчит ручейком за спиной. Как ей удалось так незаметно появиться? – Спасибо тебе. Меня разобрали по косточкам. Есть некоторые нарушения, остеохондроз и еще…
– Лика, ты бы… Ты не хочешь устроиться ко мне работать? Няней для Мэйсона, – только и могу выдохнуть я. И это вместо всего, что я хотел сказать? Что же она за человек такой – улыбается, испепеляет меня теплом зеленых глаз, а я… таю, как снег на полях.
– С удовольствием, Джо.
Глава 9.
Лика.
– Я бы хотела обсудить условия, – твердо произношу я. Прижимаю ароматного кроху к груди, удивляясь нежности, так быстро растопившей мое сердце. У Джордана чудесный малыш. И семья, наверное, прекрасная… А я… Вероятно, полная дура, если рассчитываю вернуть прошлое и стать для Джо кем-то больше, чем няней для его сына. И зачем я только согласилась? Выпалила, не подумав, поддалась обуревающим душу чувствам к этому малышу… И почему я так к нему привязалась? Красивый, пухленький, его хочется все время тискать и целовать! Представляю, как Мэйсона любит его мама! Нет, Личка, ты точно сумасшедшая, если добровольно идешь на такую муку – видеть жену Джо и украдкой наблюдать за тем, как они будут завтракать, обедать, собираться на работу, нежничать друг с другом, оставлять смятые после ночи любви простыни в спальне, заколки, чулки и лифчики, милые записки, возможно, подарки… Видеть чужую счастливую жизнь, которая могла быть моей…