Мама для Мамонтенка
Шрифт:
– Ты чего вдруг чернее тучи стала и отменила все?
– спросила Нина, когда Аня телефон в сумочку убрала.
– Не знаю, Нин… Предчувствие какое-то у меня нехорошее… Будто бы случится что-то должно. Петя сказал, что нам поговорить нужно… Я, наверное, домой поеду. Ты извини, что сорвала тебя вот так, от дел отвлекла в выходной день… И все без толку.
– Анька, да мы не виделись месяц! Какие извинения! Может, отвезти тебя домой-то?
– Нет, Нин… Не надо, я пешком. Тут недалеко же совсем.
– Ну ладно! Ты позвони, как домой придешь. Ладно?
– Ладно! Ну все! До встречи!
Аня
«О чем Петр мог разговаривать со своей матерью?»
С этой мыслью Аня шла домой, не замечая ничего вокруг себя. Она уже приблизилась к подъезду, когда вдруг интуиция подсказала, что обернуться нужно. Повернулась и пожалела о том, что в мысли свои погрузилась, а то бы раньше внимание обратила. Позади нее стоял Егор с нездоровой улыбкой на лице. Он в несколько секунд поднес к лицу тряпку, пахнущую как-то отвратительно, но отбиться Аня не успела, потому что слабеть начала. Ноги слушаться перестали, начали подкашиваться и она медленно начала терять сознание. Последнее что помнила - это как в шею игла воткнула, и как Залесский ее на руки подхватил.
***
Аня ушла на примерку платья после долгих споров о том, что лучше ехать всем вместе. Почему-то с самого утра на душе Мамонта тревога была. Он не понимал, с чем она связана может быть, и списал все на то, что до сих пор не рассказал Ане об участи своей материи в их истории знакомства. Следовало сразу рассказать, он так и хотел - сесть в домике и поговорить по душам, но все зашло гораздо дальше разговоров и после прекрасно проведенного вместе времени, сблизившего их, говорить о том, что это его мать поспособствовала увольнению из детского сада не хотелось.
После разговора с Аней по телефону тревога не исчезла, только усилилась, поэтому Мамонт постоянно смотрел на часы. Прошло уже несколько часов, когда телефон зазвонил, и он как сумасшедший бросился отвечать, даже не подумав, что Аня не знает его домашний номер.
– Петр Сергеевич?
– знакомый мужской голос врезался в сознание, царапая его.
– Да, - ответил, сжимая трубку в руке.
– Ты слышишь всхлипы?
– Сердце сжалось в груди и, казалось, превратится в камень. Мамонт стиснул челюсти.
– Это наша Аня громко плачет… Потому что ее похитили… И пока ты долги с Залесского Егора не спишешь, ее никто не отпустит.
– Ах ты, гнида!
– зарычал Мамонт в трубку, прижимая ее к лицу все теснее.
– Я просто забочусь о своем будущем.
– Если заботишься, мразь, так почему же не проверил, что долгом я твоим больше не занимаюсь? Нет больше «Партнер-Профи»! Выкупило его другое агентство, мафия, которая таких, как ты, в бетон закатывает живьем, а потом имущество распродает. Что замолчал? Страшно стало? И я к ним никакого отношения не имею, потому что уже несколько недель как уволился.
Хотелось выбить из легких противника воздух, заставить поперхнуться собственной желчью, но Мамонт опомнился и вдруг подумал, что зря все это наговорил, ведь он сейчас не с должником говорил… Нужно было не угрожать, а пытаться усмирить угрозы… Заставить отдать Аню живой, не
– Ты подумай, Залесский, зачем тебе лишние разборки нужны? Лучше отпусти Аню и займись долгами. Я тогда не пойду в полицию…
– Поздно. Механизм уже запущен, и не только я хочу поговорить с тобой, между прочим, - противно прошипел он голосом, срывающимся на грани безумия, в нотках которого скользило разочарование.
Мамонт замер на секунду, пытаясь понять, с кем Залесский сговорился, ведь у самого кишка тонка такое провернуть. И осознание дошло ровно в тот же миг, когда услышал ненавистный женский голос:
– Здравствуй, Петенька!
«Мразь… Какая же она мразь»…
Убила одного человека и теперь пытается избавиться от другого. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, словно пробить ее пыталось, а в голову ни единая мысль не шла. Ну как можно вывести их на чистую воду и узнать, где Аню держат?
– Надя, не вздумай и пальцем к ней прикоснуться… - прошипел Мамонт.
– Что ты хочешь?
– Я и не касаюсь… А вот бывший ее касается… И не только пальцами… Он наголодался, наскучался по своей девочке, теперь вот всем чем нужно, тем и касается, в тех местах, где ему хочется делать это…
Внутри омерзение закипало. К Наде… К ублюдку Залесскому… К себе, в конце концов, ведь точно так же с должниками разговаривал, цеплял их за самое больное.
«Все возвращается бумерангом», - всплыли в голове слова.
Мамонт сильнее зубы стиснул, сил что-то сказать или сделать не оставалось. Он услышал крик Ани и понял, что в этот момент разнесет все, но найдет их, из-под земли достанет.
– Чего ты хочешь?
– повторил свой вопрос, думая о том, что эта ублюдочная мразь сейчас насиловать его девочку может. Она ведь после такого не сможет жить нормально. Сложно будет в себя прийти.
– Хочу тебя, Петенька. Я все эти годы только тебя и хочу.
Ее обезумевший голос выворачивал наизнанку от отвращения, оттого, что не разглядел змею в этой женщине еще раньше. Мог ведь. Она же сразу так себя вела и приставала к нему сразу, почти как с Верой познакомился и встречаться начал. Вот только он отвергал ее жесты… Пытался вести себя так, словно ничего не происходило. Терпел ее ради Веры, как оказалось зря.
– Где вы находитесь? Я сейчас приеду!
– Не приедешь, Петенька! Мы встретимся, когда я пойму, что ты готов пойти на мои условия… Для этого девчонка тут еще какое-то время должна пробыть.
В дверной звонок кто-то позвонил, а вот в трубке повисла тишина. Надя отключила телефон, и не ясно было какую игру она затеяла. Подойдя к дверям, в надежде, что его обманули, что это Аня вернулась, он заметил в дверях незнакомку, что проткнула колеса на его машине. Попытался вспомнить ее имя. Нина.
– Здравствуйте! Простите за беспокойство, но Анютка на связь не выходит, а обещала позвонить… Она дома?
– Аню похитили, - шумно выдохнул Мамонт, осознавая этот факт. И в тот же момент его озарило - Наде некуда было везти Аню, если она договорилась с Егором, значит, находится в пригороде на шиномонтажке этого ублюдка.