Мама для подкидыша

Реброва Мила

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предлагает моей маме мама моей Красоточки.

– Ну вот ты и нашла компанию, – улыбаюсь я. – Я пойду на мужскую половину, позвони, когда заскучаешь, поедем домой, – говорю я маме, помогая сесть. Киваю женщинам и с сожалением иду в сторону мужчин. Жаль, нельзя остаться и насладиться видом своей тучки.

Это серое платье невероятно ей шло, как и распущенные волосы, уложенные волнами. Черт! Да я с трудом сдерживал желание обернуться и полюбоваться ею еще раз! Со мной явно творилась какая-то чертовщина!

***

Просидев час

как на иголках, я решился на хитрость. Поднялся на второй этаж, где не было гостей, и как одержимый начал наблюдать оттуда за Хади. Даже сделал пару снимков. А также с удивлением обнаружил, что моя вечно замкнутая и нелюдимая мама наслаждается вечером! Она разговаривала и даже улыбалась чему-то сказанному моей Красоточкой! Неужто не я один попал под влияние ее чар?

– И куда она? – бормочу себе под нос, когда девушка встает и идет по направлению к выходу. Быстро спускаюсь по лестнице и иду в ту же сторону. Нельзя упускать шанс перекинуться с ней хотя бы парой слов и разглядеть эту красоту поближе.

Хади

– Я, кажется, забыла свои лекарства в машине, – говорит мама с извиняющейся улыбкой, когда я напоминаю ей о том, что ей пора их принять.

– Ничего, я схожу, – встаю я и иду в сторону лифта. Свадьбу отмечают в одном из роскошных ресторанов, расположенном на вершине высотки, так что мне предстоит спуститься на паркинг. Нажимаю нужную мне кнопку и открываю свой клатч, чтобы достать ключи.

– Далеко собралась? – буквально влетает в почти закрывшиеся двери Дударов, шокируя меня своим появлением.

– По делам! – недовольно хмурюсь я. – А ты куда?

– Решил поздороваться, – ухмыляется гад.

– Мы уже здоровались! Останови лифт и выйди! – требую я, уже чувствуя, как задыхаюсь от его близости. Чертова паника готова взять меня в свои сети, я невольно группируюсь, прижимая клатч к груди.

– Ты чего? – хмурится мужчина. – Не заболела? Побледнела вся… – не понимая, что сам же и является причиной моей бледности, делает он шаг вперед.

– Не… Боже! – пугаюсь я, когда кабина лифта неожиданно издает скрип и, дернувшись, останавливается. Табло гаснет, как и свет. – Что ты сделал?! – кричу я в панике, сжимаясь.

– Что я…? Господи, успокойся, Хади! Ничего я не делал! Что за глупости приходят тебе в голову?! – искренне возмущается он, но я настолько напугана, что не могу расслышать нотки искренности, звучавшие в его голосе.

Ноги подкашиваются, и я просто оседаю на пол, дрожа как осиновый лист и задыхаясь. Жмусь к стенке, надеясь слиться с ней и сделаться невидимой.

– Хади? Черт! – рыкает Дударов, включая свет от своего телефона. – Да что с тобой? Ты что, боишься замкнутых пространств? – присаживается он передо мной на корточки, но, к счастью, не трогает.

Я как могу уговариваю себя не плакать. Это несложно, ведь Азим не любил слез, и сдерживать их я давно научилась.

– Пожалуйста, сделай что-нибудь! – молю я Дударова, зажмуриваясь и пытаясь представить, что не заперта в маленьком пространстве наедине с мужчиной.

– Тебе нечего бояться, Красоточка, должно быть, свет вырубился, сейчас включат генератор, и лифт

поедет. Слышишь меня? – успокаивающе шепчет мужчина, но я лишь обнимаю свои колени и утыкаюсь я них. Так можно представить, что я в домике. Вне досягаемости от него. И ничего плохого не случится. Главное – не думать о прошлом. Не вспоминать. Не давать Азиму пробраться в мою голову.

«– Где ты прячешься тварь?!… Знаешь, что виновата, вот и скрылась с глаз?!»

– Хади! Дыши! – выдергивает меня настойчивый голос из прорвавшихся кошмаров. – Эй! Смотри на меня!

– Не… Не трогай! – поняв, что он за затылок поднял мою голову с колен, дергаюсь я в ужасе.

– Хорошо, я не трогаю. Смотри на меня, ладно? Дыши и считай до десяти. Успокойся. Всё хорошо. Я с тобой, – начинает он говорить почти нежно, действительно отвлекая меня звучанием своего голоса.

Я же вдруг залипаю на его глазах, кажущихся нереальными в свете фонарика. Удивленно моргаю, понимая, что он в самом деле ничего не делает. Наоборот, успокаивает как может, пытаясь помочь. Когда почти возвращаю самообладание, мне становится ужасно стыдно за свое дикое поведение. Веду себя как напуганное животное! Снова становлюсь той жалкой пугливой Хади, скрывающей то, что творится за закрытыми дверями ее дома!

– Прости… – шепчу я пересохшими губами.

– Ну что за глупости? Ты знаешь, сколько людей страдает клаустрофобией? Зачем извиняешься за то, что тебе неподконтрольно? – всё тем же тоном успокаивающего папы шепчет он. – Хорошо, что я заметил и пошел за тобой. Не представляю, что было бы, окажись ты заперта тут одна.

Да, действительно. Одной было бы еще страшнее, чем с Дударовым, хотя изначально я испугалась именно его, а не темноты.

– А вот и свет! – встает Шамиль, и я следую его примеру, аккуратно отряхивая свое платье. Лифт, к счастью, сразу реагирует, когда Дударов нажимает на нижний этаж где расположена парковка. Я практически успокаиваюсь, хотя сердце всё еще бьется в ускоренном темпе.

– Так куда ты все-таки шла? – окидывает меня мужчина внимательным взглядом, под которым я тушуюсь.

– Мама забыла свои лекарства в машине, – объясняю я.

– Тогда давай заберем их и вернемся в зал, – лишь говорит он, давая мне первой выйти из лифта. На этот раз я уже не возражаю против его присутствия. Мне кажется верхом грубости требовать его уйти сразу после того, как он помог мне пережить истерику и страх.

– Как там Мурад? – вежливо интересуется он, когда я открываю машину и нахожу на переднем сиденье небольшой пакетик с мамиными лекарствами.

– Уже значительно лучше. Думаю, в понедельник выйдет на работу, – беря бумажную салфетку и заворачивая в нее три разные таблетки, чтобы не тащить с собой блистеры, отвечаю я, безмерно радуясь, что Дударов придерживается вежливой светской беседы.

– Это хорошо.

– Да, – закрываю я дверь и жму на кнопку блокировки машины. Брат недавно мне ее купил. Сначала Мурад позволял мне лишь иногда ездить на своей, прося пользоваться машиной с водителем. Но Алия каким-то образом смогла уговорить его позволить мне ездить самой.