Мама для Ромашки

Мишина Анна

Иду уже в знакомую кафешку через дорогу и, по иронии, сажусь за тот же столик. Вроде ничего примечательного: стол, пара диванчиков и вазочка с ромашками на подоконнике. Но здесь меня одолевают странные ощущения. Словно чего-то не хватает. И тут же сознание подкидывает чего, а верней, кого. Перед глазами появляется лицо Беркутова. Темные, как ночь, глаза и упрямо сжатые губы. Хмурые брови на красивом мужском лице и легкая небритость, от соприкосновения с которой становится щекотно.

Машинально касаюсь пальцами своих губ, все еще горящих от настойчивого поцелуя Руслана и тут же ругаю себя,

отдергивая руку.

Дурочка, Лиса.

Слышу, как издалека, собственный всхлип и поджимаю губы, злясь на свое раскрасневшееся отражение в затемненном окне кафе.

Обидно! Я не такая, как его Олеся. Что он о себе возомнил? Да и не нравится он мне ни капельки. Именно, так и есть! Упрямый, злой, а еще красивый, потрясающий отец и дочурка у него милейшая и… так, стоп! Все, и так держалась от него подальше. Теперь и подавно не буду попадаться Беркутову на глаза. Мне бы только пережить практику и снова тихонько уползти в своей любимый, спокойный автосервис.

Заказанный зеленый чай стоит передо мной немым укором, но желания что-то есть совершенно нет. Мучает странное чувство, поселившееся в груди. Словно давит тяжесть изнутри. Но я, пытаясь не обращать на это внимания, обжигаясь горячим напитком, за пару глотков опустошаю чашку и спешу обратно в офис.

Возвращаюсь в “ПрайдИнвест” быстро и стараясь не попадаться никому на глаза. В приемной никого нет. Тихонько прошмыгнув, закрываюсь в своем кабинетике. На сегодня он моя крепость.

Отец не дает о себе знать, и это несказанно радует. Значит, его удовлетворили мои “достижения”.

На весь остаток дня с головой ухожу в работу. Так и думается меньше, и переживается тоже. Копаюсь в документах, делаю сканы, заношу в базу. Все четко и по порядку. Откладываю проработанные папки на край стола, решив, что в архив отнесу перед уходом. Из своего кабинета, пока все в офисе, и носу не покажу.

К концу дня я все-таки устаю от монитора. Глаза начинают слезиться. Все время тянет их потереть. А спину ломит от долгого сидения в одной позе. Все, на сегодня достаточно.

Накидываю рюкзак, беру документы и осторожно выглядываю из кабинета. Олеси уже нет. На этаже тишина. Ну и чудно. Набравшись смелости, выныриваю, заскакиваю в архив, оставляю папки на нужной полке и тороплюсь к лифту. Быстрей домой.

На первом этаже в уборной переодеваюсь и уже более спокойно выхожу из здания, попрощавшись с охранником. На парковке быстро нахожу свой транспорт и уже привычным движением надеваю шлем. Оглядываюсь, не знаю почему. Словно собираюсь скрыться с места преступления. И удостоверившись, что вокруг меня парковка пуста, срываюсь с места под визг покрышек. Сейчас действительно хочется скорости и ветра. Хочется адреналина и свободы. Кровь стучит в висках, а сердце несется вскачь, когда выезжаю на центральную улицу. Хочется еще быстрей, но все же на дороге сбрасываю скорость. Все это глупости. Безопасность превыше всего. Тем более в час пик, когда дорога загружена транспортом.

В сервис сегодня не еду и так все выходные дяде помогала. Честно заслужила отдых, поэтому держу путь до дома. Сегодняшний насыщенный на приятные и не очень события день тяжелым грузом лег на плечи. Лег и давит. Хочется распластаться на постели и уснуть.

Быстро. Без всего того, что нарочито стучится в разум.

За ужином общаюсь с мамой. Верней, как общаюсь, она рассказывает о чем-то, а я лишь киваю в ответ и улыбаюсь. Не могу осмыслить ее слова. Меня словно обухом по голове ударили.

— Мамуль, я спать. Извини, что-то день тяжелый был, устала, — целую в щеку любимую женщину и ухожу в свою комнату, плотно притворив дверь.

Падаю в ворох подушек, но, как и предполагала, сон не идет. Совершенно. Только стоит чуть забыться, как тут же появляется Беркутов. Его лицо, руки на моей талии, ладонь в моих волосах и его голос, я, черт побери, слышу его так отчетливо, словно он здесь! В моей комнате.

Вскакиваю на постели в холодном поту. Ну вот, мне еще нервного тика не хватало заполучить при его виде. Промучившись до двух ночи, решаю заняться делом, раз уж сна ни в одном глазу. Запускаю ноут и загружаю свою голову практикой. Сажусь за заполнение дневника и прочую ерунду, до которой в другое время руки бы не дошли.

Все лучше, чем ворочаться в попытках уснуть.

К шести утра справляюсь с поставленной задачей. Но и спать совершенно нет желания. Переутомление, здравствуй.

Чашку кофе, наверное, придется выпить, чтобы хоть немного чувствовать себя человеком. А то и не одну.

Да уж, Лиса, еще пару таких дней, и ты свалишься замертво от переутомления или нервного истощения — что быстрей догонит.

Завтрак на ходу — это уже входит в привычку, во сколько бы я не поднялась и не начала собираться. Хорошо, мама не видит. Она раньше уходит на работу. В рюкзак убираю вещи и тороплюсь на выход. Нужно прийти пораньше начальства. Все с той же целью — не попадаться на глаза.

Несмотря на бессонную ночь, чувствую себя вполне сносно. До офиса доезжаю в рекордные полчаса, в большинстве своем благодаря удобному транспорт, способному объезжать пробки. Паркуюсь на том же месте, что и вчера, и быстренько отправляюсь внутрь, по пути здороваясь с охраной. В уборную забегаю за двадцать минут до начала рабочего дня, и это обнадеживает. Должна успеть примчаться раньше Беркутова.

Стягиваю любимые джинсы, белую футболку и кеды. Надеваю строгое, но симпатичное платье темно-синего цвета с белым воротничком и белыми манжетами на рукавах три четверти. Из обуви отдаю сегодня предпочтение балеткам на плоской подошве. Все свои вещи убираю в рюкзак и вылетаю из помещения, по пути собирая волосы в высокий хвост, и бегом направляюсь к лифту.

В кабине оказываюсь одна, и на этаже тоже тихо. Прошмыгиваю на носочках в свой кабинет, краем уха услышав приехавший лифт на этаж.

— Ф-у-ух, — выдыхаю, пряча рюкзак в небольшой шкаф, — поздравляю, партизан Мальцева, — бубню себе под нос, когда слышу в коридоре явно мужские шаги и следом за ними цокот женских каблучков. Эти двое еще и на работу вместе ездят?

Почему-то эта мысль задевает, и, чтобы быстрее отогнать все ненужное прочь, приступаю к работе.

Не знаю, сколько проходит времени с момента моего появления в кабинете, когда от работы меня отвлекает тихий стук в дверь. Сначала подумала, что послышалось, но стук повторился.