Мама для Совенка. Часть 3
Шрифт:
– И веселее, чем во дворце, – согласился Аль.
– Да ну, – изумился Шиль, не поверив. – Рассказывай… У вас там один зверинец чего стоит. А плавающие острова?
– А зал скорби? – парировал Аль. Помрачнел. Вздохнул и признался: – Мне редко позволяли выходить из покоев. Только по праздникам.
Шиль недоверчиво покачал головой – не поверил. Потом отмахнулся от заморочек королевской семьи и требовательно спросил:
– Что делать будешь?
Аль вопросительно вскинул брови.
– У тебя же праздник! А ты поглядел на солнце – и все? – И Шиль принялся активно размахивать руками, помогая своему красноречию: – О нас
«Хоть как-нибудь!» – ворчал про себя Аль, идя по коридору к своей комнате. Как будто это так просто! Еще этот запрет на вечеринки, сборища после отбоя и ограниченный список того, что разрешалось держать в комнатах… И никакой еды или напитков в том списке не значилось. Как тут устроить праздник? Теперь он лучше понимал Пятого и сам был готов озвереть при мысли, что ему пятнадцать лет еще видеть эти стены.
После того, как две недели назад Аль «вспыхнул», к общим занятиям добавились медитации. И теперь по три-четыре часа в день он проводил в особом зале под присмотром наставников, пытаясь договориться с пламенем. Это было непросто. Пламя напоминало упрямством вальшгаса и покоряться не желало. Аль нервничал, злился, пламя злилось в ответ, и ему пришлось потратить вечер на оттирание закопченных стен. Уборка, как ни странно, помогла умерить гнев, но учеба все равно продвигалась медленно. И хоть наставники заверяли, что так и должно быть, он все равно злился и нервничал.
Аль уже и не помнил, когда бездельничал. Наставники словно сговорились выжать из него все силы. С утра общие лекции, потом медитация, тренировки и снова медитация. Очень много медитаций. Вечером хватало сил лишь на то, чтобы доползти до постели. А единственный выходной надо было тратить на самоподготовку. И медитации никто не отменял.
Поначалу он гордился тем, что вспыхнул первым. Ловил на себе уважительно-завистливые взгляды, слышал шепотки за спиной «А что вы хотели? У него же ассара!», но потом, когда остальные играли в мяч в парке, а он отсиживал нижнюю часть спины на занятиях, гордость ушла сама.
Вдобавок Аля сильно огорчало то, что Юли сейчас почти не было в академии. Водная стихия не хотела поддаваться ассаре, и Четвертый принял решение перенести занятия на берег моря. Аль подозревал, что дело не только в стихии, и был искренне рад за Юлю, но скучать от этого меньше не стал.
Вздохнул. До отбоя меньше часа. Все ребята наверняка уже в курсе, а у него ни единой идеи… Покрутился у закрытой столовой. Впечатлился охранной системой и решил не рисковать. Погрустил у корпуса, где жила ассара. Почти решился послать вопль отчаяния по связи, но потом представил размеры ее испуга – она точно подумает, что его убивают – и отказался от этой мысли. Не маленький. Должен сам учиться решать проблемы без помощи ассары. Так ничего и не придумав, уныло поплелся к себе.
– Эй, малек, отбой только для старших, что ли? – недовольно прошипела стена справа.
–
И слегка ошалевшего Аля безо всякого почтения схватили за шиворот и потащили по коридору на улицу. Отдать должное, брыкаться он не стал. Позволил себя вывести наружу и только потом саданул державшего под коленку, подпрыгнул, выкрутившись из захвата, и рванул было в сторону.
Пустота выругалась – удар вышел болезненным, – зато его товарищ оказался проворнее, и через мгновение спеленатый по рукам и ногам высочество был водружен на плечо и транспортирован в сторону загонов вальшгасов.
Аль растерялся. С одной стороны, он понимал, что старшие действуют по чьему-то приказу. С другой – это академия. Может, у них тренировка? Или тренировка у него? Кто знает, что там в голове у преподавателей. И что делать? Поднимать тревогу, активировать родовой амулет или подождать?
Висеть на плече завернутым в обездвиживающее заклинание, точно в ковер, было неудобно, но терпимо. И Аль решил подождать.
– Так, малек, не орать, не рыпаться, старших не бить, понял?
Поставленный на землю Аль задрал голову, глянул на злое лицо старшекурсника и понятливо кивнул. Этот точно отвесит затрещину и не посмотрит на то, что перед ним высочество.
– Тогда залезай и побыстрее. Транспортное средство подано.
Аль оглянулся, и на поляне, позади загонов, задрожал воздух, сгущаясь в черную тень с гребнем на спине и крыльями. Шестой задохнулся от радости, а в голове уже рокотал голос калкалоса:
– Так, сопля, лезть аккуратно, держаться крепко и не визжать.
Аль благоговейно кивнул, поклонился уважительно и, почти не дыша, полез на калкалоса. В голове билось восторженное «Неужели я сейчас полечу на калкалосе?!»
Драго сделал пару упругих шагов, оттолкнулся и неожиданно легко для такой туши взмыл в воздух. Плавно повернул к стене академии, и Аль едва сдержал восхищенный вскрик. С одной стороны проплывали огни башен и центрального здания, с другой угадывался силуэт горного хребта.
– Слышь, козявка, у тебя сегодня праздник? День рождения?
Драго был явно настроен поболтать. Он медленно планировал, повторяя извилистый ход каменной стены. Аль пригнулся: они как раз проплывали мимо ректорской башни, и Шестой с испугом ждал, что оттуда донесется разгневанный возглас: «Курсант Альгар, вы куда? Сейчас же вернитесь к себе!».
– А смысл вам, двуногим, отмечать то, к чему вы не причастны? То ли дело Первый полет или Первый выброс пламени.
Стена сделала резкий поворот, они тоже повернули, и Аль перевел дух: ректорская башня скрылась из вида.
– А как вы их отмечаете? – спросил Аль, стараясь быть максимально вежливым.
Калкалос не то чтобы пугал своим видом, но однозначно внушал уважение. Тем более что он был другом ассары. Да и послушать про их традиции было познавательно.
– Ха! – выдохнул Драго, и прямо по курсу перед его мордой запылали мелкие частички огня. – В день Первого полета ты поднимаешься к самому солнцу, пока чешуйки не начинают покрываться льдом, а воздуха почти не остается. Ну а Первый огонь… Слышал о закопченных скалах? Хотя куда тебе, мелкота, слышать о таком. Скалы на том острове белы, точно снег, и на них ничего не растет. Выбираешь одну-единственную, прилетаешь каждый год и дышишь огнем, пока она не станет черной от копоти. Красота…