"Мама для Совенка. Путь огня" часть 3

Боброва Екатерина Александровна

Придется опоздать на занятие по «Дипломатическому этикету». Аль поморщился – за пропуск его ждал минимум один доклад.

Сложнее всего работать с дверьми. Дождаться пока кто-то зайдет, придержать дверь, затаить дыхание, скользнуть следом. Да… Не зря на спец курс отводилось целых пять лет. Подобные навыки – не ходить, а скользить по полу, быть дуновением ветерка за спиной объекта – отрабатывались годами.

Аль пробрался в пустую раздевалку вместе с опаздывавшим курсантом. Быстро нашел подписанный именем мелюзги шкафчик. Достал форму.

Принюхался. Так и есть. Едва заметный запах сухой травы. Тщательно вытряхнул одежду на лист бумаги. Прошелся по ткани очищающим заклинанием. Сложил лист. Задумался.

Ту троицу он вычислил по голосам, наблюдая за ними в столовой.

Ладони предупреждающе заболели… А вместе с ними плечи и поясница.

Но губы уже кривила усмешка.

Травлю легко поставить в тупик. Особенно хорошо запоминается физическое воздействие. И план, который не удался.

Аль, уже не сомневаясь, разделил остатки травы на три кучки.

Известие, что подопечный на большую часть каникул останется в академии, ассара восприняла спокойно, только в глазах мелькнуло беспокойство.

– Наслышана. Взвалил на себя спецкурс.

Прошлась по комнате, нервно крутанулась – легкая ткань взметнулась, обняла ноги и опала зеленым водопадом воланов.

– Но, если взвалил, значит, нравится. Только надеюсь, ты понимаешь, что от тебя ждут?

Аль перевел взгляд на окно. Кивнул. Он знал. С самых юных лет, когда ему раз десять на дню напоминали, что недостоин, что занимает чужое место и не стоит даже мечтать о будущем Шестого Столпа в королевской семье.

– Не переживай, – Юля подошла, положила руку на плечо, сжала, – время, чтобы побыть безмолвным у тебя есть. Наслаждайся.

Аль покосился на стоящую рядом женщину. За последний год он вытянулся, обогнал ассару на пол головы и все еще непривычно было смотреть на нее сверху вниз.

Внутри внезапно шевельнулось, обдавая горечью, понимание, что больше не будет прижатой к мягкому животу щеки, теплых рук, укрывающих от всего мира. В прошлом остались сказки на ночь, а на зимних праздниках он лично убрал игрушки в коробку.

Пусть он взрослел долго. Год за годом, но осознал это только сейчас. И какая-то его часть отчаянно скучала по детству.

К горлу подкатил ком. Глаза защипало, и Аль укрепил мысленный блок, не желая тревожить ассару глупыми переживаниями.

– А помнишь нашу первую встречу? – она все же что-то почувствовала.

– Ты выглядел птенцом, выпавшим из гнезда. Испуганным, но решительным. Совенком. Куртка с чужого плеча. Грязь на щеке.

– Ты решила, что я беспризорник?

– Нет, – качнула головой Юля, – я поняла, что тебе нужна помощь, и ты ждал именно меня. Не важно, что я думала в тот момент, сердце уже знало – ты мой. Пусть считают это ассарством, но ты никогда не был для меня только лишь подопечным.

Фыркнула:

– Дурацкое слово. Ничего не объясняющее. Как будто нельзя признать правду: чужих детей не бывает.

Так что не сомневайся, ты мой старший сын. Самый первый и всегда любимый. И я прибью любого, кто посмеет мне возразить.

Аль ухмыльнулся – в этом вся ассара. Ей плевать на правила, на общественное мнение. Еще станется пойти к королю и потребовать, чтобы Аля официально признали первенцем. Отца точно удар хватит от подобного. Хотя за последние годы он немного привык к напору жены четвертого сына…

Аль повернулся, ощущая, как горло перехватывает от накатившей нежности. Его ассара. Сердце защемило. Мама. Он давно это признал, не ощущая вины перед той, которая его родила. Ведь она его любила. Шестая. Значит, хотела, чтобы был счастлив. И если так…

– Не надо, я прибью его сам, – заверил Аль, добавляя с нежностью: – Мама.

И ведь не хотел, но глаза увлажнились. А как тут сдержаться, когда в плечо ткнулись, всхлипнув.

– Ты почаще меня так называй, – попросила хрипло Юля, – а то с моими делами и твоей учебой я скоро забуду, как ты выглядишь.

– Обещаю, – Аль осторожно положил руку на плечо, привлекая к себе. Он сдержит слово, но мамой станет называть наедине или в кругу семьи. Не стоит лишний раз шокировать асмасское общество. Хватит им того, что ассара нарушает одну традицию за другой.

Юля вздохнула:

– Скучаю по прошлому. Драго и тот, носа не покажет.

– Ты же знаешь, как непросто заводить калкалосу семью, – напомнил Аль. Ему тоже не хватало чешуйчатого друга.

– Знаю, – согласилась Юля, – и заранее желаю, чтобы отвалился хвост у этой вертихвостки! Сколько можно его мучить?! Давно бы согласилась на совместный полет. Лучше Драго ей никого не найти.

Оба замолчали.

– Я и не заметила, как ты вырос, – Юля прижалась щекой к его груди. Память напомнила, что каких-то десять лет и деть официально станет взрослым.

Сердце сдавило. Стало тоскливо, но Юля постаралась выкинуть дурные мысли из головы. Дети всегда растут быстро. Миг – и они уже могут носить тебя на руках, а не ты их. Совенок пока нескладный, длинный подросток, но из взгляда исчезла детскость. Усмехнулась – оглянуться не успеет, как у Аля появится невеста.

– Выше меня вымахал. И совсем самостоятельный стал. Не спрашиваешь даже, можно ли стать безмолвным.

– А можно? – шутливо спросил Аль.

– Нет, конечно, – тут же отреагировала ассара, – но, если серьезно: сам решил, сам и расхлебывай. Не хочешь говорить зачем – не надо. Пытки отложим. Но если нужна будет помощь – обращайся. И учти, я тебе не говорила, но братья недавно обсуждали твою странность, мол, младший и так вкалывает в академии, зачем ему дополнительные сложности. Не к добру. Так что готовься – заявятся с расспросами. А они уж точно по поводу пыток сомневаться не станут.

Аль знал. Понимал, что придется быть осторожнее. А что касается правды… Ему хотелось признаться. Тайна тяготила. И будь она лично его – давно бы рассказал…