"Мама для Совенка. Путь огня" часть 3
Шрифт:
– Ваше величество, все собрались, - доложил один из безмолвных.
Рельгар кивнул, с тайной гордостью оглядел стоящих перед ним сыновей и братьев. На сыновьях его взгляд чуть подзадержался. И было чем гордиться.
Первый. Острый исследовательский ум. Неутомимый ученый. Первенец.
Второй. Романтик. Путешественник. Вечно окружен толпой друзей. Про такого говорят, что он самого Жыргхву обаяет и заставит с ним выпить.
Третий. Называет себя «честью и совестью» короны. Всегда собран, сосредоточен и дотошен в делах.
Четвертый. Сила, преданность и надежность. Армия его боготворит. А еще он тот, кто смог приручить ассару.
Пятый. Делает свои первые шаги. Скинув оковы влияния матери, возмужал. Проявил неплохие дипломатические способности, погасив конфликт на границе с Алтопией. Растет парень.
Шестой. Самая большая гордость и любовь. Пусть король должен любить всех сыновей одинаково, но того, кого почти потерял, все равно любишь сильнее.
Все вместе - сила и опора короны. Те, кто готов сегодня доверить ему свои жизни.
Братья тоже не остались в стороне, пришли все, чтобы усилить второй круг.
Рельгар вспомнил, как они стояли много лет назад плечом к плечу, застыв в нетерпеливом ожидании. Ярко, точно это было вчера, ощутил на голове горячую тяжесть короны.
Что он, Третий Столп, тогда почувствовал? Ошеломляющую пустоту – выбрали его. Радость – оказался достоин. Гордость – мать не зря верила в него. Чуточку сомнений: а если не справится? И всепоглощающую любовь к своей стране.
Потом были поздравления отца, братьев. Радость жены, омраченная печалью, и последовавший за коронацией ее уход – новому величеству предстоял выбор следующей королевы. А ему не хотелось. Он любил супругу, привык к ней. Верил - она одна на всю жизнь, но огонь решил иначе. Все-таки несправедливо, когда все вокруг живут парами, а король должен проходить через брак восемь раз.
Через пару недель ему предстоит жениться в последний раз. Скорее бы отдать этот долг стране. На ум пришли стихи, на которые он наткнулся, читая летописи правления прошлых ветвей:
Восьмой костер жестокий самый,
И сердце сожжено дотла.
В душе лишь пепел, а не пламя,
Залитый чашею вина.
Перед мысленным взором встал приправленный нежностью взгляд Седьмой. Девочка – он старше ее в три раза – определенно влюбилась. Вот же дурочка. Как будто в его выжженном после смерти Шестой сердце есть место для чувств. Но не сдается, упрямая. И он действительно немного согрелся в тепле ее пламени.
– Жителей эвакуировали? – спросил, отвлекаясь от раздумий.
Третий поморщился. Протянул с еле заметной досадой:
– Тех, кто согласился.
Понятно. Асмасцы до фанатизма упрямы и готовы, рискуя, доверить свои жизни короне. С одной стороны, это льстило, с другой – добавляло головной боли. Его величество предпочитал работать, не держа в голове судьбу жителей городков, расположенных у подножия вулкана.
–
– Уже, - отчитался сын.
Кто-то, входя, открыл дверь, и снаружи донеслись песнопения, гулкие удары барабанов.
– Этих-то кто сюда пустил? – с усиливающимся раздражением поинтересовался Рельгар. Только тапунов ему не хватает с их религиозным преклонением перед вулканами. Хотя… кто их удержит от того, чтобы поприветствовать проснувшееся божество и тут же пожелать ему сладких долгих снов? Выгонишь, пролезут другим путем.
В стране, которую делили два столь разных народа, поневоле приходилось проявлять уважение к обычаям друг друга.
– Оставьте, пусть делают, что хотят, только не мешают.
Песни, больше похожие на крики птиц, дикие с рваными движениями и дружными притопами танцы совершенно голых, обмазанных алым соком мужчин он как-нибудь переживет. Хотя… в этот раз с ними женщина. Замужняя. Так что в обморок не упадет. Да и замужество за его сыном нелегкая доля. Пусть привыкает к испытаниям. Ритуал прошла. Стоит ждать сильного внука. Жизнь продолжится, если они выстоят.
– Все готово? – поинтересовался с нетерпением у безмолвного.
– Да, ваше величество. Проход укреплен. Вас точно не засыплет.
– Тогда выдвигаемся, - и добавил громко: - Пламя с нами!
Клич дружно подхватили, а снаружи поддержали барабаны.
– Ну здравствуй, Тихоня, - сказал король, выходя из убежища и поднимая голову к клубящейся вершине.
– Боишься? – поинтересовался его высочество у Аля. Из всех дядей именно Второй был к нему добрее остальных. Пару раз они даже разговаривали. И Второй неизменно заканчивал их общение словами:
– Все наладится, вот увидишь. Не все идут в рост с рождения, кому-то для этого требуется время.
Аль был ему благодарен за те разговоры и бережно хранил в памяти частичку тепла, столь редко перепадавшую ему в те дни.
Сейчас он кашлянул, прочищая горло. Было не страшно, скорее тревожно, и Аль чувствовал себя слишком маленьким для участия в усмирении вулкана.
– Немного, - признался честно.
– Хорошо, - одобрительно кивнул дядя, поясняя: - Не люблю тех, кто набивает цену мнимой храбростью. Слышал, ты уже учишься на безмолвного?
– Только начал.
Выражение лица у дяди сделалось благостным.
– Думается, ветвь выиграла, оставив тебя. Я всегда говорил, что от битого больше пользы, - и он отошел от Аля, оставив того в совершенном смущении.
Я не битый, - подумал мальчик со злостью, но потом решил, что дядя говорил о несколько иных вещах, чем обычное битье.
Додумать не успел. Их тряхнуло. Пол заходил ходуном с такой силой, точно желал заставить танцевать стоявших на нем людей. Коротко вскрикнула Софрана, и тревога за нее кольнула сердце Аля. Пусть рядом полно других взрослых, но она жена его родного брата.