Мама для выброшенного ребенка
Шрифт:
– У моей соседки ребенок годовалый, – крестная заходит в комнату как раз, когда я размазываю слезы по щекам.
Мне впервые так страшно за кого-то другого. До этого не случалось ситуаций, когда бы меня так трясло за маму или сестренок, а вот сейчас я дрожу за маленького человечка, которому и помочь ничем не могу. Проблема ведь еще и в том, что здесь, в деревне, лишь один крохотный медпункт, где нужных лекарств вообще может не быть. А значит вся надежда только на соседку мамы Зои.
– Не реви, кому говорю!
– А если все плохо, мам Зоя? Что если скорую надо вызывать? У меня даже документов нет! Вдруг они его не возьмут даже! – я снова поддаюсь панике.
– Не переживай, все хорошо будет, поняла? – хмуро отрезает крестная. Она ощупывает лоб и тело малыша, говорит, что скоро вернется и убегает.
Лекарство у соседки и правда находится, вот только… суспензия не помогает. Я не отхожу от малыша ни на шаг, крестная тоже рядом со мной. Кажется, лучше не становится вообще, потому что через несколько минут ребенка начинает тошнить и бить озноб.
– Нужно вызывать скорую, Полин.
Я дергаюсь при упоминании скорой и бросаю на крестную затравленный взгляд.
– Да… нужно, – говорю тихо, опуская голову, – у меня же не заберут его, да?
Мама Зоя молчит некоторое время и я, не выдержав, смотрю на нее испытующе.
– Свои документы у тебя с собой? Паспорт, студенческий?
– Конечно.
– Спрячь. Скажешь, что приехала ко мне в гости и документы забыла дома, ты же не предполагала, что такое случится. Скорая сейчас увезет малыша, и ты даже сможешь поехать с ним.
– А что потом? Без документов мне никто его не отдаст.
Тетя Зоя вздыхает и по ее обреченному мрачному виду я понимаю, что выбора нет.
– У тебя будет как минимум день-два, чтобы хоть что-нибудь сделать. По крайней мере, в больнице его наверняка не будут искать. А если начнут ездить и проверять тебя у ближайшей родни, то и ко мне могут заглянуть. Да и… нельзя больше тянуть.
– Знаю, – киваю я, но тут же перевожу решительный взгляд на крестную, – Звони в скорую. Еще неизвестно, как быстро она приедет…
Скорую действительно приходится ждать около получаса. За это время я вся извожусь и кляну себя, что не вызвала бригаду сразу. Малыш все это время плачет и у меня сердце кровью обливается. Он ведь устал, ему плохо, а я… Ну почему я такая глупая? Надо было вызывать сразу, сразу же!
– Не реви! – осаживает меня мама Зоя, когда видит, что я украдкой стираю слезы, укачивая малыша. Ничего другого мне не остается.
Хорошо, что хотя бы она не поддается панике и мыслит трезво.
– Приехали. Я пойду встречать. Всё, всё, успокойся, – поднявшись, крестная гладит меня по плечу сочувственно, пытаясь успокоить и поддержать. – Ты сейчас ребенку нужна, не время раскисать. Он же маленький,
– Да, – киваю я, вытирая соленые дорожки, – Да, я поняла, мам Зоя.
– Ну и все, молодец, – крестная слабо улыбается, – Жди здесь и не бойся ничего. Про документы не забудь сказать, что забыла.
Я снова послушно киваю и провожаю маму Зою долгим взглядом. Они ведь не откажутся забрать ребенка без документов в больницу? Они ведь не должны его бросить вот так, верно? Умом я понимаю, что не должны, не бросят, но сердце все равно не на месте, так сильно боюсь за малыша.
Совсем скоро в комнату входит девушка-фельдшер с чемоданчиком в руках и молоденькая медсестра.
– Приготовьте, пожалуйста, документы, – строго просит медсестра сразу с порога и садится на принесенный для нее мамой Зоей стул.
Фельдшер просит положить ребенка на диван для осмотра, и я отвлекаюсь на несколько секунд.
– Я… у меня их нет, – бормочу я, как только укладываю малыша.
– То есть как нет?
– Дело в том… – я тушуюсь под суровым взглядом и мямлю, – я приехала к крестной в гости и документы не взяла. Точнее, я их просто забыла, они в моей другой сумочке остались.
Медсестра хмурится и оборачивается к фельдшеру, которая как раз слушает надрывно плачущего малыша через стетоскоп.
– Заполняй пока общую информацию. Девушка, вы сможете привезти позже документы в больницу? – спрашивает фельдшер, не отвлекаясь от осмотра.
Наши с мамой Зоей взгляды пересекаются на секунду.
– Да. Да, конечно, – вру я.
Боже, сейчас лишь бы с малышом все было хорошо, а остальное… с остальным как-нибудь разберусь! Все инстанции обойду, но решу эту проблему, главное, чтобы кроха поскорее выздоровел.
– Давали что-нибудь ребенку и когда? – вырывает меня из мыслей голос фельдшера.
– Да, – я говорю название суспензии и сообщаю, когда ее дали.
– Вам нужна госпитализация. Я слышала небольшие шумы в легких, нужно исключить вероятность воспаления.
– Я могу с ним поехать?
Медсестра бросает на меня угрюмый неприязненный взгляд, отвечая за фельдшера:
– Мамочка, ну конечно вам нужно ехать с ребенком. Все дети такого возраста всегда должны находиться рядом с мамой.
– Ой… да, конечно, – стушевавшись, бормочу я под нос.
Обернувшись, я вижу, как фельдшер готовит укол и замираю. Небольшая игла втыкается в ногу малышу, а кажется, как будто мне, так сильно отзывается его надрывный плач внутри. Едва только девушка прикладывает ватный тампон и фиксирует его лейкопластырем, как я тут же тороплюсь взять ребенка на руки.
– Лекарство подействует в течение пяти-десяти минут. Соберите пока вещи первой необходимости и оденьте ребенка, – говорит фельдшер, складывая неторопливо свой чемоданчик.