Мама для журавлят

Славная Светлана

Жил-был в питомнике Окского заповедника серый журавль по имени Брыка. Впрочем, почему «жил»? Он и сейчас там живет.

Красивый журавль, статный. Хотели сотрудники питомника ему пару подобрать, да вот беда: никто Брыке не нравился!

Знакомили Брыку с разными птицами, но не приходила к нему любовь. Брыка ни в ком не нуждался, и на свою территорию никого не пускал. Так и коротал дни в одиночестве аж до тридцати лет. Впрочем, по журавлиным меркам это еще не старость: в неволе эти птицы могут прожить и до восьмидесяти.

Но вот однажды осенью появилась вблизи питомника молодая

серая самочка с покалеченным крылом. Не смогла улететь на юг вместе с дикими журавлями. Назвали ее Смолянкой. Подлечили, жениха нашли – ладного да симпатичного.

Молодой журавль принял ее благосклонно. Биологи радовались: появится в питомнике новая семья. Да только стали со временем замечать, что подпевает Смолянка не жениху, а занимающему соседнюю вольеру отшельнику Брыке!

Юная дикарка оказалась дамой решительной. Как-то на рассвете она умудрилась протиснуться в щель между вольерами и перебраться к любимому. И убежденный холостяк, почти тридцать лет не пускавший никого на свою территорию, наконец-то расстался с одиночеством. Дождался Брыка свою Единственную!

С той поры живут Брыка со Смолянкой душа в душу. Много лет уже вместе.

Серые журавли Брыка и Смолянка

…Вода бежит через край – я заслушалась и совсем забыла о наполняющемся ведре. Поспешно заворачиваю кран. Впрочем, Татьяна Анатольевна моей оплошности не заметила. Она продолжает рассказывать:

– История Брыки, скорее, исключение из правила. Обычно журавли плохо переносят одиночество, долго не живут. Впадают в депрессию. Совсем как люди. Помню, была в нашем питомнике пара красавок…

В борьбе с одиночеством

Жила в питомнике Окского заповедника пара красавок. Самые мелкие представители журавлиного племени, эти птицы имеют голубовато-серое оперение, а от глаз эффектным украшением идет назад пучок белых перьев. Жила пара долго и вполне счастливо, размножалась успешно. Но однажды случилась беда: самец сломал себе шею о потолок помещения, резко взлетев.

Самка поначалу не поняла, что произошло. Даже обрадовалась: вся территория вдруг оказалась в полном ее распоряжении! Дело в том, что внутри журавлиной семьи складываются доминантные отношения – один лидирует, другой подчиняется. Понять, кто в паре главный, не сложно: «шапочка» на голове доминирующей птицы растягивается, перья на сгибе крыла топорщатся… Это демонстрация здоровья и силы. Такая птица чувствует себя хозяйкой положения.

Раньше самец главенствовал над супругой, а теперь ходит она по вольере абсолютной хозяйкой. Перья топорщит, по сторонам горделиво поглядывает… А рядом-то никого и нет. День хорохорилась, другой. А потом так ей грустно стало, что и жить расхотелось. Встала в уголок, нахохлилась. Не ест. Не пьет. Разве что слезы из глаз не текут.

Поняли биологи, что происходит с птицей. Пустили в вольеру стайку молодых журавлят. Целый детский сад получился. Воспрянула духом красавка! Журавлятами

верховодит, учит их уму-разуму. Отступила тоска одиночества. И силы вернулись, и желание жить.

Переживания птицы оказались настолько очевидными, что больше журавлей в питомнике Окского заповедника в одиночестве не содержат. Если не получается подобрать птице пару для размножения, объединяют даже представителей разного вида – ради общения, спасающего от тоски. Так, к примеру, живут в одной вольере черный журавль и серый. Птенцов, разумеется, не растят, но скрашивают друг другу одинокое существование.

Кто в доме хозяин

– Осторожно! – Татьяна Анатольевна хватает меня за рукав. – К этой вольере близко не подходите.

– Почему? – удивляюсь я, читая табличку: «Чара и Агидель».

– Чара – самый агрессивный самец питомника. Нападает сразу, и сражается насмерть. Вас через дверь не достанет, но может сломать себе клюв.

Стерх Чара

Я почтительно замираю на месте. Становится любопытно.

Стерхи Чара и Агидель тоже воспитывают птенца, но его сейчас не увидеть: топчется где-то на улице. Дверка из внутреннего помещения наружу открыта. В проеме мелькает его белоснежная мама.

Татьяна Анатольевна вооружается шваброй и подзывает помощника. Вместе заходят в вольеру.

Чара тут же реагирует на вторжение незваных гостей. Ныряет с улицы в помещение. Вытягивает длинную шею, нацеливая клюв на Татьяну Анатольевну. Медленно и грозно идет на нее, расправляя мощные крылья. Даже ростом больше становится. Ускорение… Бросок! Татьяна Анатольевна ловким и плавным движением наставляет швабру Чаре под грудь. Стерх взмывает в воздух, нависая над заведующей питомником. Швабра фиксирует позу. Будто поддержка в балете…

В это время помощник меняет миски, наливает воду, задает корм. Татьяна Анатольевна, не торопясь, отступает к двери. Убирает швабру. Чара опускается на пол. Дверь закрывается.

Все происходит плавно и очень красиво. Как танец. Я бы включила им вальс.

– Кто бы мог подумать, что когда-то Чару гоняла по вольере Агидель, – произносит Татьяна Анатольевна, переводя дух.

– Неужели он мог ей это позволить?

– Молодой был еще, зеленый. В смысле, рыжий. Не успел даже полностью сменить детское оперение на белоснежный наряд. А объединили его с самкой взрослой, опытной.

Обычно в журавлиной паре лидирует самец. Более агрессивный, территориальный. Прилетающая к нему самка занимает подчиненное положение. Но тут получилось наоборот.

Стерхов долго знакомили, наблюдали за их отношениями. И казалось, что они друг другу понравились. Начали вместе петь, синхронизировалось поведение. Образовали пару. Но в какой-то момент Чара чем-то не угодил своей взрослой подруге. Пришли сотрудники питомника с обходом – а у него вся голова в крови. Будто скальп сняли. Страшно было сказать, выживет ли…