Мама – глубина – источник

Кипрский поэт Михалис Пиерис известен российскому читателю по книге стихов «Метаморфозы городов», вышедшей в 2003 году в переводе Ирины Ковалевой. И если первый сборник на русском языке был посвящен теме странствий и поиска красоты в разных городах мира, то этот, второй, волею судеб гармонично уравновешивает первый, ибо посвящен теме противоположной – родной земле, источнику памяти о детстве и ранней юности, о глубинах собственной души, единых с топосом и исторической памятью народа. Мне, как переводчику с греческого, этот сборник был интересен прежде всего тем, что он является живым поэтическим свидетельством о стране, мною горячо любимой – о Кипре. В современном мире количество источников информации неисчислимо, и каждый может получить об интересующем предмете самые разнообразные сведения, однако всякий исторический текст является конструктом и объективность его может быть подвержена критике, а документальные кадры часто окружены либо немотой, либо пустой риторикой средств массовой информации, и в конечном счете все эти сведения – фрагментарные, сомнительные, противоречивые – сводятся к медиаклипу, затрагивающему наше сознание даже не по касательной, а наоборот, по не-касательной, оставаясь в области, нас не затрагивающей, от нас отдаленной. Представляется, что знание в пост-информационном мире может быть получено только событийно, при личной встрече. Именно такой личной встречей с поэтом Кипра является данная книга.

Поэтический

мир Михалиса Пиериса и прост и сложен одновременно: его поверхность кажется непритязательной, но глубина скрывает сложную и детально прочувствованную симфонию смысловых связей мифопоэтики, истории, литературы, психоанализа, личной памяти и метафизики письма. Детальный анализ второй части сборника приведен мною в послесловии – это статья греческого филолога Стаматии Лаумджи «Рассказ» Михалиса Пиериса как эпос памяти. В качестве приглашения к чтению хочется отметить, что концепция сборника заложена в его названии. С образа мамы как источника – жизни и памяти – начинается погружение в глубину воспоминаний, грез, радости и горечи, в глубину живой жизни души. Погружение в чтение становится здесь в буквальном смысле спуском в глубину, где невидимый с поверхности, скрытый мир души приобретает все большую детализацию, достоверность реального опыта жизни, в которой действительность кровно связана с культурной памятью, с мифическим миром языка, с непостижимостью эроса и смерти. Так первый образ – погружение в источник собственного рождения, а значит, и смерти – разворачивается в поэтическое произведение как источник знания и вдохновения для жизни будущего. Прошлое, настоящее и будущее в стихах Михалиса Пиериса являются тремя измерениями единой полноты времени, ставшего вечностью в единстве поэтического мифа.

Примечания к сборнику составлены на основе устного общения и переписки с автором. Мне хотелось сделать комментарий как можно более подробным, чтобы как можно больше рассказать читателю о любимом Кипре, но тогда поэтический сборник неминуемо превратился бы в научный трактат, поэтому я ограничивала себя, чтобы оставить как можно больше пространства голосу автора.

Лидия Арданова

« » 2003 Irina Kovaleva. , , ( ’ ) : , , . , – . , , , , . , – , , – mediaclip, . post-information society – .

. , , , , , . « ». , , (concept) . – – , , , . , , , , , , , . – , – ’ . , , .

. , , , .

Lidia Ardanova M . ’ ( . .)N .N .N . Мама, глубокий источник мой,я наг и спускаюсь.За стенки крепко держусь,внизу под ногами родник,и дно сердца трепещет.(Вдруг голос –это далекий отец.Отравой стала вода,столько стараний даром!)Утащишь теперь меня вниз в темноту,дурной час, черный сглаз,страх ночной, ужас дневной,затянешь меня, драконихав петлю, в силки памяти.Упаду в тебя, захлебнусь.И захлопнется сверху плитанеподвижного неба. M . K . · ’ .K .M . .Смерти мама свою дочку завелав темный переулокровно в час как к свету та стопы повернула.Обняла ее и стала напевать.Будь со мной, дитя мое,рядом оставайся,будешь доченькой моей,что тебе скитаться.Маму крепко обними,спи-усни со мною,будет рядом нам тепло,знать не будем горя.Коль уйдешь и повернешько скорбям и болии придешь потом худой,ледяной, бессонной,знай, тебя я не примуи не приласкаю.Брошу в подпол за гумномили запру в сарае. ’ ’ .K ’ ’ , ’ .K K ’ ’ . В потайной глубине, где царила ночь,и хранилось все, что нужно для жизни,вдоль корыта, где замешивали хлеб ее бабушкаи прабабушка,по горшку бездонному с белым пшеном,по стене меж вкусных вяленок мяса,рука моя, дрожа, проскользнула несмело,ухватила в ладонь кусочки копченыеи ее юную грудь.В непроглядной, густой темнотенагой и исступленной я видел тебя,глазами закрытыми видел, одним осязанием,в горячке пульса чувствовалтвою влагу, твое тело в жарком поту.И когда донесся издали гул воскресенья(отче наш, песнопения),я, вдыхая жадно благоухание осязаемыхвещей, утопая в аромате вин,пряном духе приправ соленого имаринованного мяса,склонился и поцеловал твой станнецелованый. · . . . ’ .Египет, вечер пятницы,мир движется в ритмесекса заслуженногои предсказуемого –– такой казалась мненаступающая ночь нашей встречи.К чему угодно готовый, я ждалпосреди дождя, вслушиваясьв цвет твоего аромата.Запах глины, которой мамамазала створку печи 4 поутру в воскресенье.Теперь ты пропала из жизни моей,и мама далеко на чужбине. ’ . . . ’ . . . , . . . . .– . . . . . Я вошел в дом со двора,где когда-то держали скотину.Услышал голоса издалека.Тихие шепоты Мира Мертвых.Все поросло травойвысокой, до самого пояса.Бочонки, горшки и кувшинызастывшие и тоскливые.Дом слепой, печь холоднаяпустая, темная. Та самая, в которой пеклихлеба в деревянном лотке и сухарики.В комнате огляделся.Пыль нежилого покрыла меня,замуровала внутри меня душу.Друг скоблит ногтем старые вещи,будто не видя белесый,нестираемый смерти налет.Пусть рухнет все здесь в бездну безмолвия.Станет костями, стихамии музыкой. В воздухе вея.Лишь произнес это – зашипела змея. 6 Пошел посмотреть на нееи зашел в кладовую.В темноте мерцали глаза мертвецов.