Мама, папа, я и Перестройка
Шрифт:
Интересно, как часто Илиада Михайловна обзывала Ирку толстухой за эти годы, если лишь моё тут недолгое пребывание она уже оскорбила мелкую не в первый раз?..
А я снова смолчал.
Растерялся.
Побоялся воспиталки, потому что она громче и крупнее.
Но, в конце концов, мужик я или кто? Это пусть шестилетки молчат. Я не стану.
Я дал себе слово вступиться за Ирку, если Илиада Михайловна снова начнёт применять к ней психологическое насилие.
***
Вечером папа забрал меня как обычно и мы пошли по украшенным флагами, плакатами и снежной жижей
– Как отметили 7 ноября? – Спросил отец.
– Ну так. Нормально.
– Говорили вам про Ленина?
– А как же. Про него нам постоянно говорят.
– И что ты понял? Что тебе о нём известно?
– Ну, что раньше были бедные и богатые. Бедные были добрые, а богатые злые. И случилось революция: бедные собрались и прогнали богатых, – пересказал я типичную садиковскую политинформацию.
– Всё наоборот, – ответил папа. – Это бедные злые. Они потому что голодные.
«Всего несколько дней в МММ, а уже рассуждает как типичный кооператор», – подумал я.
8.2
Когда мы пришли домой, в квартире пахло жареной курицей, а мама сидела возле проигрывателя и гоняла пластинку с какой-то черносотенной песенкой про тетрадь расстрелянного генерала, золотой век Екатерины, колокольный звон над златоглавою Москвою и вандалов-иуд, которым не давала покою вся эта идиллия, в связи с чем они связали Россию-матушку кумачом и опустили её на колени.
– Это что за антисоветская пропаганда? – Спросил отец.
– Это не пропаганда, а новый модный певец, Игорь Тальков зовут, – сказала мама. – Вот, смотри, какой красавчик!
Она показала конверт от пластинки.
– На премию к седьмому ноября купила. Всё равно ничего из того, что мы планировали, в магазинах днём с огнём не сыщешь...
– Так что будешь тратить на красавчиков теперь? – Спросил папа насмешливо.
– Не ревнуй, – сказала мама. – Это просто увлечение. Культурное.
– Не нужна там такая культура. Ведь правда, Андрюша?
– Да, – ответил я искренне.
– Ах, пожалуйста, не надо приплетать сюда ребёнка! И вообще! Вот в Америке поют о чём хотят! И потом, эта песня всем нравится! Вот увидишь, она будет на концерте в День Милиции!
Папа не стал спорить и пошёл снимать одежду и мыть руки. Потом мы сели в комнате у телека, где шла программа «Время», и принялись отмечать годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции при помощи праздничной курицы, праздничной картошки, праздничной солёной капусты и праздничного компота из черноплодной рябины с дачи моего дедушки.
На трибуну Мавзолея поднялись товарищи Горбачёв, Зайков, Слюньков, Воротников...
– Современный человек может веселиться без алкоголя, – процитировал папа какой-то плакат, разливая компот по бокалам.
...Крючков, Примаков, Рыжков и другие товарищи.
– Поздравляю! – Сказал папа, поднимая свою порцию компота.
– За Россию! – Предложила мама. – И за то, чтобы мы жили, как в Америке!
– Странный тост седьмого ноября, – заметил папа. – Предлагаю лучше за торжество ленинской идеи НЭПа, усиление роли советов и плюрализм!
– Поскучнее ничего не мог сказать? – Спросила
– Вон, на Историческом музее, что написано, видала? «Самоуправление, демократизация, гласность, октябрь»!
– Прекрати! 7 ноября – семейный праздник!
– Ну и что же?
– Ну и то! Надо говорить что-то домашнее, понятное ребёнку!
– За всемирную победу коммунизма! – Сказал я, подняв бокал.
Родители дружно рассмеялись, не восприняв этого предложения всерьёз.
– Здравствуйте, товарищи! – сказал генерал армии Язов.
– Здражлатвагва!
– Поздравляю вас с семьдесят второй годовщиной Великой Октябрьской Социалистической революции!
– Ураааа! Урааа! Урааа!
– Ладно, – сказал папа. – В общем, будем здоровы!
– Дай Бог, дефицит прекратится, – ответила мама и перекрестилась.
Она взяла крыло, мы с папой — ножки. Генерал армии Язов поднялся на трибуну Мавзолея и сказал, что Великий Октябрь положил начало новой эпохе общественного прогресса, а решения XIX Партийной Конференции и сентябрьского пленума Центрального Комитета получили широкую общественную поддержку. Потом папа немного рассказал нам о компьютерах и о том, что не собирается мириться со тёщей и тестем, а мама – о том, что и не просит это делать, и о новых сапогах своей подруги.
Курица кончилась раньше, чем парад, так что прохождение техники мы смотрели уже за чаем и праздничными конфетами «Птичье молоко» из коробки: я надкусил четыре штуки в поисках белой начинки, но попадались всё время коричневая и жёлтая. К тому времени, как пошла демонстрация трудящихся, иссяк и чай, но мы не заскучали: в телевизоре как раз началось самое интересное.
– Если ты ненавидишь насилье и ложь и без страха за истину битву ведёшь, если зло стороной обходить не привык, значит ты коммунист, значит ты большевик! – Пел за кадром Кобзон.
Между тем, телекамера перебирала одинаковые очкастые головы в одинаковых чёрных шляпах, торчащие из мавзолейной трибуны, рабочий Бородулин говорил репортёру, что партии пора повернуться лицом к человеку, диктор слал праздничный привет трудящимся Гагаринского района, а народный депутат Павел Бунич рассказывал Дмитрию Киселеву о необходимости уже сейчас реализовать ленинский принцип «землю – крестьянам», раздав колхозную собственность арендаторам. В море лыжных шапок-петушков и серых широкоплечих плащей торжественно плыли букеты бумажных цветов, гроздья шариков и лозунги: «Стратегию Перестройки поддерживаем», «Рабочий класс против демагогии и славословия», «Революция продолжается», «Сломаем командно-административную систему» и «Советам – реальное полновластие». Признаюсь, мне понравилось. В своём XXI веке я не привык к таким шоу, а за месяц здесь соскучился по краскам и веселью. Под конец шло интервью, которое Горбачёв давал во время демонстрации с трибуны Мавзолея. Картинка в телевизоре позволяла любому рабочему представить, будто он в одном ряду с партийными начальниками взирает на движущуюся внизу народную массу, а, значит, сам является хозяином страны, и до торжества ленинских идей уже буквально рукой подать.