Мамалыжный десант
Шрифт:
«Додж» загнали внутрь, снаружи загородили побитым «опель-пежо». Стрельба нарастала – немцы открыли огонь из чего-то скорострельного, видимо, зенитного. Легкие снаряды пока особого вреда не причиняли, лишь сшибали черепицу с крыш. Но вот и мины от фрицев засвистели. Это уже хуже…
– Значит, так. Мы в оборону, Сергеев за машинами приглядывает, – сказал Тимофей, обозревая арсенал опергруппы. – Ну, «катюши» у нас нету, но все же и не с пустыми руками.
– Давай я с вами пойду, – вызвался Сергеев. –
– Отож добегу, – заверил Торчок. – То разумнее. Поскоку ежели на прорыв идти, то я твою заокеанскую колесную гордость точно не заведу.
– Все! Беремся! – распорядился Тимофей.
Когда отягощенная оружием боевая часть опергруппы выбежала на крошечную площадь перед станцией, на них накинулся какой-то майор:
– Куда драпаете? А ну-ка стой!
– Виноваты, товарищ майор. Не разобрались. Где позицию занять поудачнее? – Тимофей плюхнул на раздолбанную мостовую свой жаб-миномет.
– Блудливые контрразведчики, что ли? И даже с полутяжелым вооружением? – ядовито восхитился майор. – Тогда туда давай, сержант. Дом с флюгером видишь?
Группа двинула к дому, на котором вроде бы виднелось что-то похожее на флюгер. Несущий два лотка мин Торчок проворчал:
– В самую дупу послал майор. О тож мы чужие, шо нас беречь.
– Да тут щас везде эта ваша дупа, – справедливо заметил Сашка, которого кренило под неуравновешенностью трех минометных лотков.
Нет, позиция оказалась не из самых дурных: между домами и колодцем бойцы комендантских подразделений успели слегка окопаться, расковырять стены. Командовал тут немолодой грузный подполковник. Подивился незнакомым бойцам.
– Ладно, сержант, занимай позицию. Ты из этой дряни вообще стрелял?
– Обижаете, товарищ подполковник. Неказистое устройство, но вполне рабочее.
– Ну, давай, выбирай огневую. Только по своим не вздумай пульнуть.
Подполковник неспешно двинулся в темноту, донесся его спокойный бас.
– От то солидный командир, вдумчивый, – одобрил Торчок. – Не то що наш.
Лейтенант Саламонов куда-то запропал, но опергруппа об этом не особо жалела. Некогда было. Тимофей спешно зарывался в землю, «коминтерн» так и мелькал, с хрустом перерубая корни и выбрасывая из словацких недр всякие осколки и черепки.
– Богата тут эта археология, – пропыхтел сержант Лавренко.
– А у меня само идет, – сообщил Сашка, копавший у другого угла строения. – Сортир, наверное, стоял.
– Отож удобрения – сплошная польза для росту, – позавидовал сверху Торчок.
Павло Захарович изыскал лестницу и устраивался в разворошенной крыше невысокого строения. Выбрали позицию наспех, но вроде бы удачно. Пристройка малозаметная, вид на подходы к крайним домам имеется. Только вот закрепиться по-настоящему не дадут.
Немцы уже атаковали. Справа вовсю
Тимофей на миг спрятался в окопчике: сержант скромный и не бронированный, но ведь заденут ненароком. Но броневичок уже тарахтел из пулемета левее, туда немедля влупили немцы.
– Отож мелок танк, да отвлекает ударно, – крикнул сверху Павло Захарович. – Ты, Тима, забирайся сюда на миг. Приценись. Идут фрицы-то…
Приценились. Видно было не то что плохо – вообще никак. И ориентиров мало. Но опыт ночных боев на плацдарме имелся, угадать ситуацию худо-бедно можно. Вспышки выстрелов, направления, по которым точно пойдут…
– Захарыч, у тебя глаз верный, я знаю, – пробормотал Тимофей. – Направляй внятно, лучше без лишних «отож». Тут каждый слог и градус важен.
– Можно и так. Ты там, главное, поосторожнее с бомбами. Все говорят, что заряды шибко чуткие.
– Соблюду аккуратность. Стежок за стежком, дело привычное.
По полю ударили наши ручники, за ними – карабины и автоматы связистов и иных штабных вояк. В ответ немцы тоже усилили огонь – светляки трассирующих пуль и снарядов, казалось, летели со всех сторон.
Тимофей скатился по лестнице.
– Чего молчим, особисты? – поинтересовалась большая фигура, появившаяся из-за угла.
– Рановато, товарищ подполковник, – не глядя, пояснил скорчившийся над «жабом» Тимофей. – Мы маломощные, разброс большой, а эшелона мин в запасе нету. Подпустим – накидаем.
– Ну-ну, – только и сказал подполковник и исчез.
Приличный человек. Если расстреляет или под трибунал отдаст, то потом, а не до того как.
Стрельнул из карабина Сашка, залегший в окопчике на противоположном краю пристройки.
– Как? – поинтересовался Тимофей, подправляя горизонтальную наводку «жаба».
– Нормально. И затвор плавный, – похвалился водитель и пульнул еще разок.
– Тима, подходят. По левому штриху, – предупредил сверху Торчок.
Что ж, «жаб» был готов: плита-опора наклонена чуть вперед и подкопана, белая метка наводки на стволе видна четко. Тимофей протер крышку лотка с минами, открыл… Минометные снаряды, в темноте похожие цветом на запекшуюся кровь, ждали.
– Давай, Тимоха! – спокойно сказал Павло Захарович с крыши. – С Богом!