Мамба и большой Куш
Шрифт:
Ночь промолчала в ответ, жарко дыша в уши зловонным дыханием стаи гиен и грозным рычанием целого прайда львов, вышедших на ночную охоту.
Встав как можно твёрже на ноги, я внимательно осмотрел себя и обнаружил ещё пару ран на правой ноге и бедре. Почему же мне всё это досталось, и как спасся предыдущий владелец? Хотя, судя по тому, что я попал в это тело, он и не спасся.
Рука машинальная потянулась вверх, коснувшись раны на голове, и сразу пальцы ощутили липкую влажность. Ну, понятно, крови я потерял много, радует, что не мозги, хотя, судя по ране, до этого оставалось совсем немного. Удар пришёлся
Насколько я мог рассмотреть, тело мне досталось достаточно крепкое. Высокий рост, хорошо развитая мускулатура, ни сантиметра лишней жировой прослойки под кожей темно-коричневого цвета. Одет я оказался в какую-то свободную хламиду, подпоясанную кожаным ремешком, сейчас изрядно разорванную и залитую кровью.
Нужно скорее уходить с места битвы и попытаться найти, чем обработать раны. Голова ощущалась пустой, посторонние мысли отсутствовали, значит, перенос прошёл полностью и ничего от памяти реципиента не осталось. Ни имени, ни понимания, кто он, собственно. Да и ладно, в ближайшее время нужно просто выжить, а не сдохнуть от ран или нападений ночных хищников.
Оглянувшись, я выбрал направление в сторону возвышенностей, выделяющихся даже на фоне сгустившейся темноты ночи. Очевидно, бой произошёл где-то в предгорье, а победившие ушли, собрав всё самое ценное и бросив трупы павших на съедение ночным зверям. Так в Африке обычно и происходит утилизация всего живого. Круговорот белка в природе.
Надо найти хотя бы нож, а лучше саблю или копьё. Хмыкнув про себя, я направился в выбранную сторону, по дороге внимательно осматривая трупы павших в сражении. Их оказалось не так и много, около сотни. Большинство оказались проткнуты копьями, кто-то пострадал в сабельном бою, а кому-то повезло погибнуть от меткой стрелы, но таких оказалось меньшинство.
Погибшие представляли собой две группы: та, к которой принадлежал я, оказалась неграми, действительно похожими на эфиопов, а их противники отличались более плотной и добротной одеждой и более светлой кожей, но ненамного, имея в большинстве своем почти такие же негроидные черты лица. Встречались и семитские лица, или арабские, там различий немного, тем более в темноте трудно было в подробностях их рассмотреть. Да и какая разница, не до того мне было.
Переворачивая трупы, я искал нож или хотя бы топор, потому как надеяться найти саблю или копьё было бессмысленно, такие ценности наверняка собрали победители. Все трупы лежали так, как будто их тщательно обыскивали, и ни у кого в руках не осталось никакого оружия, в чём я и убедился, перевернув несколько тел.
Но всё же через какое-то время мне удалось что-то найти. Это оказалась фляга из высушенной тыквы, которая оказалась ещё и наполненной водой, весьма ценное приобретение! Также немного в стороне от одного из воинов я вскоре заметил обломок копья с наконечником в виде широкого листа — типично африканского стиля. Ну, да и то хлеб. Больше ничего обнаружить не удалось, если не считать огнива и палки, которая когда-то тоже была копьём, но осталась без лезвия.
Забрав ещё куски ткани от разных одежд, я поспешно ретировался в темноту, спешно удаляясь от места будущего пиршества гиен и львов, которые уже подходили к месту сражения с двух сторон,
Не успел я отойти и нескольких шагов, как послышалось характерное визжание, рыки и чавканье — это свора гиен достигла своей цели и принялась пировать, пожирая трупы несчастных, кому не повезло пасть в этой битве. Львы пока не успели подойти, но их час придёт, и они тоже воздадут должное вкусной и сладкой человечине.
Я попытался скорее покинуть место битвы, но внезапно передо мной возникла серая тень с ярко горевшими во тьме зелёными огоньками глаз.
— Твою же мать, львица!
Животное пригнулось, готовясь к прыжку, и явно не собиралось уступать мне дорогу, надеясь на лёгкую добычу.
Вот же! Оскалившись и в свою очередь пригнувшись, я перехватил обломок копья с широким лезвием и несколько раз плавно провёл им прямо перед собой, глухо ворча и внимательно глядя в морду страшного зверя. Львица опешила, не ожидая такой реакции, запах моей крови будоражил её ноздри, распаляя охотничий инстинкт, но жертва вела себя нагло, а кроме того, совсем рядом находилось множество еды, которую можно добыть без всякого труда, и она это знала.
С противоположной стороны послышался рык хозяина прайда, на который отозвались сразу две или три его львицы. Моя противница недовольно дёрнула мордой, никак не решаясь на последний шаг. Любая оплошность с моей стороны, и она нападёт.
— Бхпаааа! — вдруг заорал я, и львица прыгнула, а я упал в траву, выставив вверх обломок копья.
Но хищник, не коснувшись его, ловко перепрыгнул меня и ускакал в темноту, спеша присоединиться к пиршеству себе подобным. Мой крик, видимо, вызвал у него отторжение, как объекта охоты, да и хозяин прайда не желал ждать и бегать, поэтому львица сочла, что связываться с сумасшедшим человеком не стоит, а мяса сегодня хватит на всех и ушла, не попрощавшись. Мне тоже её общество не доставило удовольствия и, поднявшись, хромая при этом на обе ноги, я попытался как можно скорее уйти прочь от опасного места.
Но далеко уйти я не смог и, добредя до первого попавшегося высокого дерева, с трудом влез по заскорузлым ветвям на его крону и застыл в могучей развилке. Устроившись, принялся обрабатывать раны мокрым куском материи, изредка аккуратно, чтобы не пролить драгоценную жидкость, делая небольшие глотки из найденной фляги.
К утру я смог забыться в тревожном, лихорадочном сне. Вдалеке слышался шум от возни дерущихся за человеческое мясо животных, и их громкие визги и рычание время от времени оглашали окрестности, оповещая о происходящем пиршестве. Под эти звуки я и задремал, застряв в развилке дерева.
Наступило утро, и первые же лучи восходящего африканского солнца заставили меня очнуться. Я огляделся и принялся спускаться с дерева, на котором благополучно провёл остаток ночи. Сильно болело плечо, из-за чего я медленно сползал по стволу и в конце буквально упал с ветки, чуть не потеряв сознание. С трудом поднявшись, осмотрел плечо и заметил, что оно сильно опухло.
Вот же, ять! Как бы стрела не ядовитой оказалась или очень грязной. С заразой тут бороться вряд ли умели, и вся защита от болезней наверняка состояла лишь из крепости собственного иммунитета, а не из лекарств или гигиены. Одним словом — нужно выжить!