Мамба в Сомали: Чорный переворот
Шрифт:
— Слушай, Миш, — и я приблизился к его лицу, буквально прожигая взглядом, — я же вижу тебя насквозь: ты мечтаешь стать богатым. А когда ты станешь богатым, тебе будут давать все девушки, о которых пока ты можешь лишь мечтать. Сейчас же ты никому не интересен. Так ведь?
Миша судорожно сглотнул.
— А твоя матушка подсовывает тебе исключительно унылых и некрасивых баб. Да и в большинстве своём все они старше тебя. Да? Вне всякого сомнения, все твои потенциальные невесты из хороших еврейских семей. По крайней мере, по словам твоей матушки. Но и их с каждым годом становится
— С чего вы взяли? — насупился Миша. — Вы меня унижаете! Я уже жалею, что помог вам.
— Правда всегда глаза колет, — усмехнулся я. — Ну да ничего, Миша. С деньгами, что я дам возможность тебе заработать, ты разом решишь все свои проблемы. И девки тебе начнут давать напропалую! Ведь ты и квартиру сможешь себе купить кооперативную, и машину новую. Ты всё сможешь, богач! У тебя какое образование?
— Саратовский государственный университет, экономист.
— А почему тут работаешь, а не в банке?
Миша Измайлов скривился.
— В сберкассе неинтересно, а больше никуда не взяли. А я ещё на филологические курсы ходил, вот сюда тётка и пристроила, — сам не понял почему, он всё выложил постороннему негру, как на духу. — Здесь и лучше, да и спокойнее.
— Конечно, — ухмыльнулся я, — среди баб один прораб! Вокруг одни тётки толстозадые, матроны семейств. Заботятся, наверное, о тебе, покармливают, а? Но, будь у тебя деньги, ты был бы волен сам выбирать кого и в какой ресторан повести. Не все девушки брезгливые.
Миша покраснел. У него в голове зародилось острое желание смачно харкнуть прямо в ненавистную чёрную рожу, чтобы разом показать всё своё отношение к подобного рода издевательствам. Но воспитанный в интеллигентской семье, он не мог себе это позволить. Да и по роже тоже не хотелось получить. Вон какой негр здоровый.
— Да ладно тебе обижаться, Миха. Сделаешь себе модную причёску, купишь дорогой прикид, уши вон подрежешь у хирурга, чтоб не так оттопыривались… И вперёд, на девок! Смотри, вот сто долларов! — и бумажка, свёрнутая вдвое, свободно легла на стол. — Хочешь её получить?
Глаза негра при этом вдруг вспыхнули, словно у дьявола, каким его себе и представлял несчастный паспортист.
«Это искуситель!» — мелькнуло на миг в голове у Миши, но гормоны оказались сильнее воспитания.
— И что надо сделать? — вырвалось у Миши.
— Мне нужен паспорт, — спокойно проговорил я и пояснил: — Советский паспорт на моё имя.
— Вы с ума сошли? — возмутился паспортист. — Нет, я на такое не пойду! Это же должностное преступление! Это тюрьма! Нет, это невозможно!!!
— Не суетись, смотри к одной бумажке идёт вторая, третья, четвёртая…
Я внимательно смотрел на лицо Миши. Вот ведь как поразительно быстро некоторых успокаивает сам вид денег. Вроде бы обычные бумажки… Да, красивые, плотные, но бумажки! А сколько в них смысла! Какое умиротворяющее воздействие оказывают на людей.
—…и пятая. Пятьсот долларов — это огромные деньги, Миша. Огромные, — повторил я, придвигая деньги к нему поближе. — И они
Он нервно сглотнул и как загипнотизированный уставился на купюры, сверля их своим взглядом.
— Не хочешь, как хочешь, — так и не дождавшись какого-то вразумительного ответа, я сгрёб баксы и сунул их обратно в карман. — На «нет», как говорится, и суда нет.
Перед глазами Михаила промелькнула давешняя блондинка, изгибаясь в самых невероятных и соблазнительных позах. «А гори оно всё синим пламенем!» — родился у него в душе крик, но… но наружу вырвался лишь тихий невразумительный писк полузадушенной мыши.
— Зачем вам паспорт? — глухо спросил он. — Вы же всё равно на негра похожи, а не на европейца.
— Ну, а вдруг я хочу русским негром быть, а не эфиопским? Что, нельзя?
— Можно, но трудно. Я никогда не занимался этим.
— Все мы когда-нибудь и что-нибудь делаем в первый раз, — глубокомысленно заметил я. — Подумай ещё, а я зайду на неделе. Может быть, через день или два, а может, через три. Короче, как карта ляжет. А пока бывай, Миша!
Измайлов тупо смотрел на закрывшуюся за негром дверь и переваривал информацию. Уж чего-чего, а такого он никак не ожидал! Пятьсот долларов, целых пятьсот долларов! А если, если… «Сам документ украсть не проблема, — думал Михаил. — Проблема всё оформить и поставить печать, которая хранится у начальницы. И вообще лучше всего провернуть это через какой-нибудь другой паспортный стол». Да проблема, но Миша не привык сдаваться. Надо думать, надо думать.
Его лицо раскраснелось, кровь прилила к голове так, что зашедшая сотрудница удивилась.
— Михаил, а ты почему такой красный? Не жарко вроде…
— Голова что-то разболелась, Марь Ивановна. Пойду, на свежий воздух выйду.
— Сходи, покури, — кивнула она. — Хотя ты ж у нас не куришь… Но всё равно пойди, проветрись.
Выйдя на улицу, он постоял там минут десять и вернулся. Михаил не хотел принимать предложение странного негра, потому как очень боялся. Однако его мозг сам собой уже подыскивал варианты решения этого вопроса. Странно устроена голова: ты хочешь одного, а она думает о другом. Впрочем, в некоторых случаях решение принимает совсем не голова, а кое-что гораздо ниже. И хорошо, если это сердце!
В общем, сам того не желая, паспортист принялся выискивать возможность выкрасть бланк документа, чтобы сделать нужный паспорт. А печать… А что печать? Как только он получит деньги, то сразу уволится! А может, и не сразу, но следы скроет. Всё равно сейчас такой пофигизм пошёл, что паспортный стол никому не интересен стал. Благословенные наступили времена!
Наполненный радостным ожиданием, я буквально летел к нужному дому, чтобы увидеть, наконец, свою любимую и сделать ей предложение руки и сердца. Ну, может быть не сразу, а через пару ночей, но сделать обязательно. Идти пришлось не очень далеко, и вскоре я уже стоял у подъезда. Перед тем как войти, я осмотрел себя. Оделся я в лучшее, надеясь произвести впечатление на родителей Любы, а заодно и к костюму заново приспособиться. А то привык ходить в майке да шортах, отвыкать пора.